Перед большим, круглым окном на фоне прекрасного вида на Алазию стоит Элая с книгой в руках. О боже, до чего же она прекрасна. Ее рыжие волосы, доспехи, небольшие, золотистые крылышки на плечах, предплечьях, ногах… она сводит меня с ума. Не то что бы я влюблен в нее, просто восхищаюсь ее красотой. А еще и эти лучи солнца, отражающиеся с ее доспехов, мог бы любоваться вечно.
– Ваше величество, – я слегка наклонил перед ней голову, и тут же выпрямился, продолжая утопать в мыслях о ней.
– Аа, Кэссади, – наконец-то заметила меня. – Хорошо, что зашел. Мне надо было тебе кое-что сказать… ах да, ты уволен, – резко отрезала она.
Ее голубые глаза, как можно устоять перед такой женщиной? От нее веет мудростью, храбростью и отвагой… так секундочку, что она сейчас ляпнула? Эти слова меня настолько ошарашили, что я на миг выпал из реальности.
– Простите? – сделал я недоуменный вид, будто не расслышал.
– Ты все прекрасно слышал, – с ноткой раздражительности проговорила Элая. – И тебе ли не знать, что я никогда не повторяюсь дважды?
– Но я буквально сейчас должен был заменить Дариуса, – я все еще не был уверен, что услышанное мной является правдой, не сном, и даже не горячечным бредом.
– Не беспокойся, его заменит Пайтис. А теперь убирайся отсюда, у меня куча дел, – проговорила она, даже не взглянув на меня.
Что я там говорил? Прекрасная и мудрая женщина? Может я просто поддался раннему впечатлению? Но, это – не та царица Алазии, которую я знаю уже сто лет. Что с ней случилось? Может, я и не вижу внешних отличий, но прекрасно чувствую, что передо мной не она. А может я сам ее где-то подвел и не заметил этого? В таком случае, лучше ничего не расспрашивать, а молча покинуть кабинет. Дариус точно должен знать, что за черт с ней происходит.
***
– Какого ифрита происходит?! – выкрикнул я на Дариуса, которого застал в тюремном блоке. Он стоял перед грязной решеткой камеры, в котором находилось упомянутое Молототесом существо.
– Не повышай на меня свой голос, – указал он на меня пальцем. Из-за овальной маски, которая закрывает все лицо, его голос воспринимается так, будто он говорит в себя. Настолько глухая речь, что мне порой трудно разобрать, о чем он вообще там шепчет. Меня раньше всегда бросало в смех, из-за его огромных перьев, торчащих из затылка. Но сейчас, мне не до шуток. – Тебе вообще не положено здесь быть Кэссади.