«Нет спору, весьма полезно изучать искусство прошлого, чтобы совершенствоваться в мастерстве, но это мало что даёт тем, кто стремится понять характер современной красоты (прим. Авт. – здесь и далее в этой цитате курсив наш). Складки тканей на картинах Рубенса или Веронезе не научат вас писать «античный муар», «атлас королевы» или иную материю, выпускаемую нашими фабриками, которую вздымает и покачивает кринолин или накрахмаленные нижние юбки. И сами ткани, и их фактура теперь совсем иные, чем в старинной Венеции или при дворе Екатерины. К тому же покрой юбки и лифа совершенно изменился, складки располагаются иначе, и, наконец, осанка и поступь современной женщины придают платью неповторимость и своеобразие, благодаря которым её не спутаешь с дамами былых времён. <…>
Как я уже сказал, каждой эпохе соответствовала своя осанка, взгляд, движения. Эту мысль легче всего проверить в любой крупной портретной галерее, например, в Версале. Но можно ее и расширить. В единство, именуемое нацией, вносят разнообразие различные профессии, сословия, века; речь идёт не только о движениях и манерах, но и о линиях лица. <…> Соображения подобного рода не принимаются в расчёт портретистами» [8, с. 292—293, 385].
Что отмечает Бодлер? Что в условиях ускоряющихся промышленных и социальных нововведений классическая школа рисования не справляется даже в малом. Требуется знание новой фактуры и понимание характера современной красоты. А она становится изменчивой, быстрой, ускользающей, непостоянной. В этом смысле, как отмечает историк искусства Т. Харт, фактура художники и поэты «эпохи модернизма в Западной Европе исследовали и эстетизировали скорость беспрецедентным, уникальным образом» [9, с. 30].
Рис. 1.1. Фотография неизвестного автора «Вагон поезда "Пульман Палас"» (1893). Инженер Джордж Пульлман, проехав на неудобном поезде, разработал новые, так называемые «пульмановские» пассажирские вагоны (нем. Pullman Wagen), декорированные латунными элементами, богатыми ковровыми дорожками, оснащённые зеркалами, плюшевыми креслами, а также библиотечными шкафами и карточными столами. Несмотря на обилие художественных элементов в оформлении, здесь не было места для нового искусства. Эстетика интерьеров поезда имитировала стиль королевского дворца. Она была рассчитана на то, чтобы