Резагда остановилась и, оставив дочь с матерью, одна подошла к монахам.
– Мне нужен отец Комеллиа́н, – обратилась она к ним.
Со страхом разглядывая ведьму и совершая крестное знамение, монахи не сдвинулись с места и не ответили, но лишь один из них уверенно подошёл к ней.
– Что ты здесь делаешь? – зашипел он на Резагду. – Тебе здесь не место.
– Я пришла, чтобы увидеть отца Комеллиана, – невозмутимо ответила ведьма.
– Ты не должна была здесь появляться, Резагда. Монахи боятся тебя.
– Ты знаешь, мне всё равно, Адести́н. Просто позови его, и мы уйдём.
Монах выглядел злым, хотя в его глазах пряталась тайная нежность. Резко развернувшись, он быстрым шагом пошёл прочь, на ходу что-то бросив своим собратьям, а Резагда вернулась к матери и дочери.
Адестин – голубоглазый монашек, друг её детства. Когда-то вместе они бегали босиком по городу, играя в салки, бродили по лесам в поисках фей или гномов, а подростками ходили в храмовую школу, чтобы выучиться грамоте. Он любил её когда-то, несмотря на то, что уже тогда она проявляла свои стихийные силы. Но когда Резагда в свои семнадцать лет вышла замуж, а через год родила дочь, Адестин посвятил себя богу, присоединившись к братии их учителя отца Комеллиана.
– Презренные монахи, – брезгливо проскрипела мать Резагды. – Вечно они считают нас демоницами, а себя возомнили святошами.
– Почему ты их так не любишь, бабушка? – спросила Миприя.
– Есть свои причины, милая, – и в глазах женщины сверкнули злые огоньки.
– Прекрати, – не посмотрев на мать, бросила Резагда.
– А что? Девочка могла бы и знать…
– Не стоит ей знать твоё прошлое, мама. Прошлое должно оставаться в прошлом.
Голос Резагды прозвучал так веско и твёрдо, что лицо её матери скривилось от недовольства, но она уже более миролюбиво ответила:
– Не понимаю я тебя, как ты можешь относиться к ним так терпеливо.
– Не мне судить людей об их поведении. Раз уж они служат богу, пусть он их и судит. У меня есть дела поважнее…
Едва Резагда произнесла эти слова, как в арочном проёме появилась высохшая фигура монаха. Отец Комеллиан был глубоко старым человеком с испещрённым морщинами лицом и лысой головой, которая отбрасывала блики, словно стекло. Его яркие зелёные глаза светились радушием, добротой и любовью ко всякому живому существу, приходившему к нему, даже если это была ведьма. Наверное, также спокойно он бы воспринял и самого дьявола.