– Нет, Баствид, я ничего не забыл, – невозмутимо сказал Метатель Ножей. – Но найти её не в моих силах.
– Разве не ты всё время перешёптываешься с ветром, который приносит тебе нужные для нас вести?! Вот и спроси у него, где живёт эта чёртовка!
– Я уже много раз обращался к ветру, но здесь даже он не может нам помочь. И это не удивительно, ведь она настоящая ведьма, помимо того, что властительница стихии земли. Быть может, она даже знает, что мы ищем её, и скрывается теперь со всей тщательностью.
Баствид оглядел своих подчинённых головорезов таким взглядом, словно это они были виноваты в том, что ведьма скрывается, и, вновь посмотрев на Саэрвила, прошипел:
– Два года… Мы искали её два года. Наконец, нашли город, где все только и твердят о её магической силе. Мы расспросили всех его жителей, караулили у городских ворот, на площади и во всех самых людных местах, прочесали леса и болота, но не можем её поймать. Прошло уже две недели, как мы торчим в этом тухлом вонючем городишке, но не сдвинулись с места! Ты, – он схватил Метателя Ножей за ворот рубахи, – найдёшь её нам, даю тебе на это три дня, иначе мне придётся отправить послание моим людям на север, и они перережут глотки твоим деткам!
– Не твоим людям, – мягко высвободился Саэрвил. – Людям Когванга. Но, так и быть, я снова спрошу у ветра и сам поищу её на болотах.
Оставив чернослужников, Метатель Ножей двинулся к рынку, а Фион мягко приземлился ему на плечо с видом удачливого охотника.
Пройдя мимо ярких прилавков, Саэрвил подошёл к стойке с разнообразными сырами. Купив два больших куска, он затолкал их в дорожную сумку, затем прошёлся к хлебному ларьку и купил лукового пирога. Пока он спокойно прохаживался по рынку, головорезы зло наблюдали за ним, но едва Баствид подал знак, вновь пошли на изнурительные поиски.
Тем временем Саэрвил любовался изящными украшенными богатой отделкой мечами, саблями и кинжалами. Они были разные: большие и маленькие, тонкие и толстые, лёгкие и громоздкие, в большинстве своём украшенные самоцветами, но попадались и простые без узоров и камней.
С удовольствием поглощая большой кусок пирога, Саэрвил спокойно рассматривал шелка и шерсть, золотое и серебряное шитьё, фланель, тафту, саржу и кашемир. Он нарочито передвигался медленно, чтобы показать недостойному Баствиду, что никуда не торопится и не страшится его последних слов, хотя на самом деле это было совсем не так. За два года, что ему пришлось провести рядом с этим человеком, Саэрвил ясно уяснил, что Баствида лучше не злить, ибо его слова никогда не расходятся с делом. Он был более яростен и жесток, чем все остальные приспешники Ворона вместе взятые и испытывал необыкновенно сильную ненависть ко всем живущим в их мире существам. Саэрвилу небезосновательно казалось, что душа Баствида ещё более черна, чем у Когванга.