– Вот так просто, попил молочка и все желания стали сбываться?
Спросил меня Дрон, ковыряя в зубах пластмассовой вилкой от сухпайка. Мы сидели у разгорающегося костра, разведённого из разбитой прямым попаданием снаряда мебели. Обломки этой самой мебели повсюду валялись вокруг нас. Небольшой костерок со стоявшими на нём банками тушёнки из армейского сухпайка горел посреди бывшего актового зала. А зал, вернее то, что от него осталось, в недалёком прошлом был частью санаторно – курортного комплекса. Вчера днём его накрыл огнём своих ракет тот самый батальон градов, который наша группа уничтожила два часа назад за десять километров отсюда. Для чего бандеровцы уничтожили, давно не работающий санаторий было не понятно. Ни какой стратегической ценности он не представлял. Скорее всего, этого не знали и те, кто отдавал приказ на поражение цели. Во время бомбежки на территории комплекса не было ни кого. То есть абсолютно. Но как бы там, ни было, наши средства объективного контроля засекли работающие укроповские БМ – 21. Группе поступил приказ на уничтожение цели, и мы его героически выполнили. Вернее снова получилось, что выполнил его я. Когда группа приблизились к уже начинавшей передислокацию колонне автомобилей, мои сослуживцы даже не успели снять с предохранителей своё оружие, как всё было закончено. Уралы оснащённые заряженными пусковыми ракетными системами взорвались почти одновременно. Честно говоря, я тоже не очень – то сильно напрягся. Просто представил себе воспламенение во взрывателях ракет. Всего-то делов. Только как объяснить боевым товарищам элементарные для меня вещи. Эта задачка посложней будет, чем уничтожение, каких – то там ракетных систем залпового огня противника.
– Да просто попил молочка. – В который раз честно сказал я. – Только не простого из-под коровы или козы. А из подземной молочной реки.
– Тебе не кажется, что это звучит как – то не очень правдоподобно? Под землёй течёт река. Та река – из молока. И наверняка с кисельными берегами. А на берегу пряничный домик.
Закончив свой вопрос – прикол, Башкир протянул мне банку разогретой на костре тушёнки.
Я вскрыл её штык ножом и, проглотив несколько кусков мяса, выловленных из банки, устало ответил:
– Кажется. Только другого объяснения у меня нет. Вернее сказать, всё другое будет враньём. Так – то можно было бы приврать и про кисельные берега. И про пряничный домик. Только врать вам, уважаемые коллеги, у меня нет ни какого желания. Да и не правильно это – врать.