– Работать нужно не только головой, но и руками: лето, река, луга, запах свежескошенной травы – красота, – с наслаждением вдохнул воздух Арсений.
– Это для тебя экзотика, а мне эти сенокосы за мою жизнь так обрыдли.
– Стёпа, имей совесть… А отцу не обрыдло возить нам огромные баулы с едой за семьсот вёрст.
– Всё, ты меня вогнал в краску, разбудил во мне совесть и теперь вместо моих планов развлечься, мы едем в деревню поднимать сельское хозяйство.
– Ну, так ты же у меня понятливый, другашка, и совесть у тебя, оказывается, на месте, так что едем на вокзал.
– О-ох… – с тоном сожаления о не сбывшихся надеждах развлечься тяжело выдохнул Степан…
В этот жаркий июльский день на вокзале было полно народа. Люди ехали на природу под сень деревьев и к прохладе рек. К каждой кассе вытянулся длинный хвост очереди.
– Ты вот что, Стёпа, сходи купи цветов Ольге Сергеевне, здесь рядом небольшой базарчик. Если что, я найду тебя там.
– А зачем покупать? Мама каждый год палисадник цветами засаживает.
– То, что мама цветы выращивает, это одно, а дань уважения – совсем другое… Не теряй время, а то на автобус опоздаем…
Походив по базару, Степан нашёл лишь одну продавщицу цветов, а так: дорожные аксессуары, магнитики с видом Томска, пирожки заполнили всю небольшую площадь.
– Букетик мне покрасивше смастери, – крутился возле торговки долговязый парень.
– Вот всё перед тобой, выбирай, какие по нраву.
Цинии, ромашки, бархатцы разноцветием выглядывали из ведёрка.
– Ты что, бабка, клумбу обнесла?
– Из дому принесла.
– А понюхать можно?
– А почему бы нельзя? Нюхай.
– Эти ничем не пахнут, – поднёс он к носу ромашки. – Эти – воняют, – сморщился долговязый от бархатцев. – Ну-ка, а эти? – потянулся он к циниям.
– Хватит здесь своим носом швыркать, ежели тебе воняет – сунь палец в задницу и нюхай – одинаково для твоего носа.
– Ха… – тихонько хохотнул Степан.
– Эй ты, козёл, чего хохочешь – на грубость нарываешься?! – зло обернулся парень.
– Нужно ещё разобраться, кто из нас козёл.
– Это ты что, на меня намекаешь? – прищурившись, грудью толкнул долговязый Степана.
– Но не на себя же…
– Пошли-ка, разберёмся, а то здесь народу много – во-он, за киоск зайдём.
Они ещё не дошли до киоска, как в руке долговязого сверкнуло лезвие ножа…
– Ой, убивают!.. – завопила торговка, взглядом проследившая за покупателями.