Несмотря на то, что среди работников этих бригад было даже несколько родственников, их ненависть была непримиримой, и пару раз доходило до рукоприкладства.
Именно поэтому наши ребята отказались даже ночевать с ними на одном куске леса. Старое, ультимативно межующее друзей и врагов выражение – с тобой в одном поле срать не сяду – здесь имело самый что ни на есть буквальный смысл.
Я же был перебежчиком. Стажировку линейным трубопроводчиком первые три месяца я провел в Тобольске, а инженером меня отправили в Уват.
Беседа тем временем неторопливо текла вокруг охоты, лосятины, патронов и соболей.
– Ну, расскажи про Юльку-то. Хоть порадуемся за молодого, – внезапно вбросил Гена.
– Что за Юлька? – Булат встрепенулся.
– А геодезку не помнишь? К нам тоже приезжала, месяца три как.
– Уууу, помню. Блондинка которая, вся вот такая? – Булат очертил на себе контуры самой притягательной женщины, которую могла изобразить его жестикуляция.
– Она, она.
– Хрена! – Булат ударил кулаком по столу. – А что, есть что рассказать?
Обоим было под шестьдесят. Седые усы и школьное нетерпение.
– Ну, мне рассказывать нечего, – я был категоричен и немного смущен.
– Да ладно, все же свои, – Гена добродушно настаивал.
– Да нечего мне рассказывать.
– Сашка же мой видел вас.
Трепло твой племяш. Идиоты из моей бригады уехали на трассу и забыли разрешение на проезд через газовиков. И вернулись за ним очень некстати.
– Ооо! А что видел? – Булат не унимался.
– Да миловались они, прям в кабинете. Он в кабинет, не постучавшись, зашел. Вышел вот сразу.
– Миловались – это как?
– Раком она стояла, как.
– Хрена! Коль, помнишь эту девчонку?! – Булат встречал эту новость экзальтированнее, чем я ребенком Новый год.
– Помню. Всё я помню, – злобно пробубнил Голубев.
– Ну так расскажешь? – сделал последнюю попытку Гена.
– Нет.
– Ну на нет, как говорится… Про Семеныча, может, хоть скажешь? Три месяца ему осталось, кто за него-то будет? А то слухи всякие, знаешь, ходят у нас.
– Да мне-то откуда знать, кто будет, Ген?
Я и правда не знал. Семеныч был как раз тем самым хозяйственным начальником. Его отправляли на пенсию, и все с нетерпением ждали, кто же займет его место.
– Ой, а что, папка тебе не докладывается? – оживился Голубев вместе со своим нехитрым сарказмом. Все притихли.
– Да я вроде уже рассказывал, своего отца я не видел ни разу, – безмятежно ответил я.