Жили же мы теперь в шикарном двухэтажном здании с красивыми кабинетами, большими гаражами и уютными общими спальнями для вахтовиков.
Холдинг обрастал инвестициями, строил новые трубы, заводы, станции и дороги. Зарплаты росли каждый год. Жизнь становилась богаче. Хоть и немного труднее.
Старое и отжившее, в свою очередь, сносилось и консервировалось. Старая труба закрывалась. За год до ее закрытия компания успела обновить дороги к старым блокпостам – проекты реконструкции просто забыли исключить. Дороги подняли и щедро отсыпали. Миллионов на это ушло немало. Теперь, в связи с закрытием, эти дороги становились ничейными. А я продавал никому не принадлежавший песок с их полотна.
Всё это едва построенное или еще не до конца распроданное мне сегодня предстояло оставить.
– Долго ты там? – едва мы подъехали к базе, Миша стал интересоваться дальнейшими планами.
– С час.
– Потом на сливайку?
– Да. Потом домой. На обед можешь сгонять, пока на базе буду. К одиннадцати приезжай.
– Что у них вечно всё через жопу? Это ж надо, ночью сказать, что завтра в другом городе выходить на работу. Послал бы его вообще.
– Один уже послал. Вот мы и едем.
На базе царила атмосфера неизбежного конца старым добрым временам. И пугающего нового начала. Какими бы эти уходящие времена ни были, для персонала они выгодно отличались предсказуемостью от любых рисовавшихся воображением перспектив.
На трассу сегодня никто не поехал, здание полнилось домыслами и теориями. Я заскочил на кухню сделать кофе, и десять лбов молчаливо следили за каждым моим движением.
– Анатолич, что, правда уезжаешь? – Евген решился озвучить вопрос, который вертелся у всех на языке.
– Правда. Соберитесь все в комнате отдыха через десять минут. Там и расскажу.
В моем кабинете, на диване, ревела Катя. Мы были очень редко спавшие друг с другом друзья. В моменты особого безделья или в апогее душевной тоски. Высокая брюнетка в самом расцвете юности и форм, она трудилась инженером по охране труда уже три года.
– Я смотрю, ты тоже при деле, – укоризненно поприветствовал я ее.
– Может, откажешься? – Она смахнула слезы и посмотрела на меня самым просящим щенячьим взглядом. Эффект был сильным – заплаканной и покорной, она выглядела особенно хорошенькой.
– Как все узнали к десяти утра? – я сел за стол и включил компьютер.