– Ну хватит, хватит, мать, – огрызнулся Иисус, не отрывая взгляд от процессии идущих на казнь.
Мария опять его одернула:
– Ну пошли, что смотришь, в день десяток дурачков ведут. Вот тот плюнул на стражника, видала я. Дурачок. Полмира у них, а он кричит им: вон с моей земли. Земля у него есть, видите ли, то эллины, то дети огня тут правят, – высказалась в сердцах Мария.
Иисус же все всматривался в группу, словно искал кого-то. Наконец он крикнул:
– Иешуа, ты, что ль?
На его вопрос кто-то из группы остановился, повернул разбитое лицо к нему и одним целым глазом, впрочем, тоже залитым кровью, стал всматриваться.
– Иешуа, ты, что ли, брат? – крикнул Иисус и побежал к нему.
Его поступок вызвал истошный крик Марии. Она пронзительно завизжала, обращаясь к ученикам Иоанна:
– Остановите его!
Один из стражников стал лупить того, кого Иисус позвал, и, встав между ним и бежавшим к нему, замахнулся ремнем. Вся тюремная колонна остановилась. Иисус, подбежав, пригнувшись, увернулся от удара и бросился к заключенному, обнял его и стал вопить:
– Брат мой, как ты здесь оказался, за что тебя, за что?! Их уже били несколько стражников, причем один ногами.
Мария бросилась этому легионеру под ноги, стала целовать сапоги, умоляя простить:
– Он полоумный, он не в себе, простите, – выла она.
Рутра, ошеломленный столь резким изменением событий, нерешительно приближался к ним. Двое друзей, что были с ними, сперва быстро побежали, а после того, как двое стражников подняли копья, выставили руки вперед с открытыми ладонями, стали просить, медленно опускаясь на колени:
– Не убивайте, не убивайте, мы за ним, он больной, полоумный, – вопили они, показывая на Иисуса.
Тот же, заливаясь слезами на пару с осужденным, орал, отмахиваясь от хлеставших их:
– Вы убийцы, вы прислужники ромулов, предатели, я не сумасшедший!
Мария бросилась к нему, схватила за волосы и пыталась оттащить. Он же не отпускал арестанта. Стражники оставили плети, вручную раскидали их, заодно и Марию, стали бить мужчин. Подбежал Рутра. Один из стражников вытащил пугио – короткий кинжал – и, размахивая им медленно перед ним из стороны в сторону, показывал, что нужно остановиться. Рутра, понимая опасность происходящего, только сказал:
– Отпустите его, простите, он болен, он безумен.
– Безумен!? – насмехаясь, заорал глава легионеров. – Сумасшедший?! – повторил он с сарказмом, сделав гримасу, олицетворяющую полоумного, закатил глаза, одновременно театрально развел руками и уничижительным тоном фыркнул: – А сам лечит? Сумасшедший лечит сумасшедших? – ухмыльнулся он опять. – На столб его!! – заревел он так неистово, аж все встрепенулись.