Когда я сказала ей, что увольняюсь, потому что планирую в Москву вместе с мужем переезжать, она поинтересовалась, а кто, собственно, у нас муж. Музыкант, говорю я гордо. Она задумчиво так кивает:
– Ага, знаю, был у меня один ухажер, скрипач. Но я решила, что с ним у меня никогда не будет того, что я хочу. Поэтому вышла замуж за бизнесмена и теперь у меня, как видишь, панорамные окна. А ты, будучи замужем за музыкантом, эти окна мне моешь. Чувствуешь разницу?
Разница была очевидна, но ее предсказания меня не пугали. Тогда она предложила мне бросить Вовку. Пообещала познакомить с кем-то богатым. Я, уже переехав в подмосковный дом, часто ее вспоминала. Что бы она сказала, увидев, как я живу?
Но не будем забегать вперед. До собственного дома нам с Вовкой было тогда ой как далеко.
Вовка по-прежнему искал себя.
У него было одно качество, которое меня всегда изумляло. Как только у него появлялся интерес к какой-либо деятельности, он тут же начинал ею заниматься, будучи на сто процентов уверенным в том, что он станет в этой сфере лучшим. Мне до сих пор очень не хватает такой уверенности. В школе у меня напрочь убили веру в себя и я, за что бы ни взялась, считаю, что не справлюсь и даже начинать не стоит… Вовка был в себе уверен на сто процентов. Всегда. Во всем. Почему так у него получалось? Может быть, дело в том, что его собственная родная мать всегда называла его УО. Умственно отсталым. И, как я сейчас понимаю, эта ситуация заставляла его все время двигаться вперед. Действовать вопреки. Он как бы говорил: Я вам всем еще докажу! И доказывал.
Однажды он взглянул на меня и сказал:
– Что ты ходишь, как чучундра, давай я тебя постригу? Я могу! Тащи ножницы
У нас были такие огромные портновские ножницы с закругленными концами. Он взял эти ножницы и сказал:
– Я тебя сейчас ваще нормально постригу. Мать меня всегда сама стрижет, это легко, у тебя несложная стрижка.
И постриг. Получилось действительно нормально. Стиль такой, знаете, под названием «Ваще нормально». Можно не ходить в сельскую парикмахерскую и не тратить три рубля, не сидеть там под этим колпаком, чтобы волосы высохли. Вовка взглянул на результат своей работы, и удовлетворенно кивнул:
– Ну я же тебе говорил, что я парикмахер! Тебе нравится?
Главное преимущество этой стрижки было очевидно – она досталась мне совершенно бесплатно и в удобное для меня время, по требованию. Мне очень нравилось, о чем я ему и сообщила. И предложила пойти на курсы парикмахеров, чтобы потом, имея диплом, устроиться в какой-то нормальный салон. Он не разделял моего мнения относительно курсов, но все-таки туда отправился. Учась там, Вовка мысленно всех победил, выиграл все конкурсы парикмахерского искусства, переехал в Нью-Йорк и там к нему стояла очередь из местных селебрити, чтобы, значит, он их постриг своими знаменитыми портновскими ножницами, сделав им свою фирменную Ваще Нормально. И он так мечтал, так красочно это все описывал, что я тоже стала верить в наше светлое парикмахерское будущее. Единственное, что его раздражало – эти дурацкие курсы, которые надо было зачем-то закончить. Он же и так все умеет! Нет, какие-то еще курсы придумали. Но корочку же надо получить? Поэтому он туда ходил. За специальность ему в результате трояк поставили. Но они просто не поняли, кто перед ними. И не видели, как он меня постриг портновскими ножницами. Ограниченные люди. Однажды Вовка пришел и сообщил: