и вновь напорешься на шиш.
По дебрям бреда с утра до ночи
за незаметный внешний нос
ведёт судьба Иванплатоныча
в необратимый каракоз.
Там лихо пляшут черти с ведьмами.
Там за спиной закрылась дверь.
И сквозняки мурлычат с ветрами
Иванплатонычу: «Не верь!»
Про жизни сон Иванплатонычем
написан жалобный стишок.
Трясётся кучка в «Скорой помощи»
великокняжеских кишок.
Эх, Ваня, в Шлиссельбургской крепости
жестка прокрустова кровать.
Эх, Ваня, большей нет нелепости,
чем персонажей сна взрывать.
Искал ты правду, кликал «veritas».
Молчал винтажный интернет.
А ты искал и кликал. Верил ты.
Всё это, Ваня, дикий бред!
Лежал бы смирно на кровации,
Epitaph тихо напевал,
не верил бы, на ситуации
в альковном Ми-минор плевал.
Внутри тебя порхают бабочки,
играют красками цвятки.
Мизгирь снаружи в белых тапочках
плетёт мерёжки-завитки.