Не днём победы, не с 9 мая,
Но с днём освобождения всего мира,
От заразы фашизма, от нацизма грязи,
Поздравляю Вас с днём чистоты,
От гнили Рейха, что третий зовётся.
Да будет в памяти у нас,
Каждый воин и солдат,
Каждый труженик тыла,
И партизан, что ходит по лесам.
И в каждой памяти живёт,
У кого-то прадед или дед,
У кого-то отец или же мать,
Или же просто-напросто сосед,
Кто себя не пожалев,
Добыл эту победу не для нас,
Но для всего земного шара,
Что существует благодаря только им.
От всей души я поздравляю,
Не только Русского солдата,
Но и Американца и Еврея,
Француза, Украинца,
Белоруса иль Казаха,
С тем, что однажды Знамя победы повисло над Рейхстагом.
Спасибо каждому кто внёс свой вклад в победу над фашизмом и нацизмом.
С уважением и огнём в груди Постников Юрий.
Весенняя погода, радуя лёгким порывом тёплого ветра, манила вылазкой в лесную местность. Вековые сосны и многолетние дубы, поражая своей величественностью, внушают умиротворение и покой для сознания и души. Бродя по тропам, избавляясь от груза ненужных мыслей, наступает понимание, что просто необходимо помолчать самим с собой, освобождая себя от тягости ненужного груза суматохи жизни городской.
Присев на поваленное дерево, я дышал полной грудью, вдыхая приятный воздух, наполняя лёгкие кислородом. Закрыв глаза, я порвал ту невидимую нить, что тянула меня обратно в город. Я просто предпочёл забыть о том, что тревожило меня, беспокойством терзая мою душу. Позволив лесу заключить меня в свои объятия, я проникся соприкосновением с природой. Наконец-то почувствовав себя счастливым, я медленно начал открывать глаза.
Смотря вдаль, средь деревьев, я увидел нечто, что вначале мне показалось игрой природы, обычным стволом дерева, что под осадками и временем стало походить на фигуру человека. И возможно, я бы так и посчитал, если бы оно не начало шевелиться, приближаясь в сторону мою. В мгновение ока, страх сковал сознание моё, сердце бешено стуча, долбило в грудной клетке глубоко внутри. Мысли в голове крутясь кричали, что бежать давно пора, но я сидел, словно под гипнозом, ожидая мгновения смерти тела моего.
Шаг за шагом, чудище лесное всё ближе подходило, показывая свою силу и ужасный облик. И вот оно уже встало совсем рядом, в полуметре от меня, изнемогая от желания убить. Его голодные глаза осматривали меня, словно расчленяя туловище моё, как тушу воробья. Я не молил о пощаде, хоть и хотел жить. Я чётко знал, что вот-вот я умру. И лишь надежда была одна, что смерь придёт мгновенно, избавив от ужасных мук и боли.