Воодушевлённый этой проницательной тактикой, хан Муглук воскликнул:
– Так и сделаем! Затем приказал через присутствовавших военачальников, помощников и администраторов, начать полуобессилевшим горожанам, набирать для себя и своей семьи воду. Ну, а изнурённым воинам, готовиться к предстоящей с их стороны неожиданной атаке.
После распределения указаний хан Муглук ещё некоторое мгновение пристально всматривался в молодого и амбициозного солдата. Отпустив всех людей, он повелел Жаршары остаться с ним наедине. Что тот, смиренно и сделал.
Хан спросил его:
– Ты всё-таки мне не ответил… Кто ты и как тебя зовут?
Жаршары грустно выдавил:
– Как я подметил ранее, великий хан, высшее общество не имеет интереса знать моё имя. Тем более, внезапно прознав, что я нищий сирота низкого происхождения: по многочисленным сплетням болтунов и смрадной молве праздных горожан. Но повинуясь вам, я отвечу. Меня зовут Жаршары, и я житель могучего – взращённого семенами ислама, великолепного города Фариз! По роду деятельности кузнец, а ныне солдат.
Услышав речь молодого воина, хан Муглук решительно встал со своего почётного места и, приблизившись к Жаршары (почти вплотную), приказал ему снять его затёртый шлем. Хан хотел разглядеть лицо того, кто прежде не смел с ним так своевольно голосить, да размашисто жестикулировать, смотря уверенно в глаза. Пристально вглядываясь в очи повелителя, словно скрупулёзно читая сакральную душу, между измызганных от многочисленных помарок, жизненных строк, Жаршары с каждой обронённой фразой, все более внушал доверие и уважение вдумчивому собеседнику! Ибо его обычное окружение, так называемый – «высший свет общества», жалкие наследные помазанники, что только и знают, как лебезить да выпрашивать ответственные должности, предсказуемо проявляя небрежную халатность, слепую безграмотность и наглядную неорганизованность. Вследствие чего неоднократно, ожившими бусинками рассыпалась бессознательная цепочка оправданий, или же исторгались бестактные обиняки и напраслины на ответственных собраниях. Увидев решительный взгляд Жаршары, хан Муглук, положив свою руку ему на плечо, тихо промолвил:
– Идём со мной!
Выведя его на балкон к людям… Тот представил воина придворной челяди так, как он представился ему самому. В ответ, лицезря сдержанные эмоции народа, да и почувствовав их полное безразличие к незнакомой персоне, хан Муглук задумчиво начал потирать большим пальцем, наследный перстень-печатку – украшавший безымянный палец… Затем, выдержав некоторую паузу, он сожалеюще покачал головой, ну а после, тихо обратился к Жаршары, с проницательными словами: