– Конечно, нехорошее, – женщина наклонилась к французику и внимательно осмотрела кожу лица. Может быть, издалека я не совсем четко разглядел, что именно она делает, но внутри почему-то появилось ощущение, что она обнюхивает Еремеева. – Кто его так потрепал? Ты?!
Гостья уперла в меня жесткий колючий взгляд. Её взор выражал крайнюю степень неодобрения, как будто женщина и в самом деле считала именно меня виноватым в ранении Жана.
– Почему я? – по телу пробежала волна жара, как будто тело только что ощупали невидимые руки.
– Ну я же вижу, что его оборотень трепал, – объяснила свой вопрос врач, кинув ещё один короткий взгляд в мою сторону. – И твою сущность тоже распознать в состоянии. Не поделили чего-то, а теперь вдруг ты его лечить вздумал. Так что ли?
Вот теперь я напрягся. Странного вида женщина, которая видит моё звериное начало. Кто она такая вообще? И откуда здесь взялась?
– Не пыхти ты так, всех мышей распугаешь, – гостья уже не смотрела в мою сторону, а доставала из кармана халата резиновые голубые перчатки. – Я Целитель. Штатный целитель пограничного госпиталя. Ты что, никогда про нас не слышал?
Она ещё и мысли читать умеет? Или все вопросы у меня на лице отпечатались?
– Слышать то слышал, но вот встречаться вживую до сих не доводилось, – медленно ответил я, недоверчиво глядя на нашу гостью. Вот она Целитель госпиталя? Ощущение, что я попал в сказку или, как минимум, оказался рядом с космонавтом. Целитель – это же что-то за гранью.
Правды ради, подобные байки встречаются в любой более-менее крупной больнице с солидной историей. Все они говорят примерно об одном и том же, различаясь разве что только в незначительных деталях, но слово в слово повторяя суть этой городской легенды.
В любой больнице умирают люди. Так определено судьбой. Но кто-то там, наверху, решает, что не всем людям в больнице пришел черед умирать именно сегодня. Поэтому периодически по операционным и блоку реанимации ходит неизвестный, вытаскивающий людей с того света.
Пройдет операция, хирург устало снимет перчатки с натруженных рук, а сам чуть не плачет, понимая, что спасти жизнь этому тяжелому пациенту выше его скромных возможностей. Или медсестра в очередной раз стирает пот со лба неоперабельного пациента в блоке интенсивной терапии. Вроде бы всё, надежды никакой?