– Заткнись, пожалуйста, – без злобы попросил Храмцов. – Судить легко, сделать трудно. Не увлекайся, тётя, пустым базаром.
– Какая я тебе, тётя?! – вспылила ассистентка. – Бегемот из чужих болот! Не борзей! Сильно блатной бычара?! Найдётся кому рога обломать!
– Надо бы тебя трахнуть, – промычал невозмутимый Храмцов, – не хочется по голове.
Ассистентка беспомощно захлопала ртом, заморгала глазами-колечками. Единственный свидетель разговора, оператор с косичкой злорадно похихикал, вступаться за поруганную честь коллеги не собирался.
– Но так что? – миролюбиво спросил Храмцов.
– Что-что, – запыхтела ассистентка, дерзко взглянула в глаза наглецу, прошептала:
– Я согласная.
– Мирон, – представился с большим опозданием Храмцов.
Завихрения
«При становлении преступного капитала в государстве
каждый мужчина стоял на грани преступления, но лишь
единицы не преступили её. Не отважились.»
М.З.Серб, философ.
Пока просмотрели в монтажной телецентра Останкино видеоматериал конкурса, пока Храмцов дожидался, когда оцифруют, перезапишут видеоизображение с кассет его камеры на диски компьютерной монтажной, как того пожелал Дорошин, – прошло не менее четырёх часов. Храмцов в очередной раз выслушал мнение зануды-режиссёра о несоответствии его стиля съёмки «высокому штилю» программы «Подиум-V» да ещё, сделал глупость, вступил в бесполезную полемику о «динамичной композиции» с замшелым параноиком. Операторская группа благоразумно помалкивала, молча признала, что наглый варяг разрушил салонно-вялую манеру архаичного режиссёра, – приверженца советского, телевизионного прошлого, и эффектно представил, по сути, живой товар, как того и требовали заказчики из «новых русских». Храмцов смело вывернул наружу похотливую изнанку шоу-бизнеса и предъявил товар во плоти.
Даже смурной, молчаливый грузчик, разнорабочий группы, – патлатый дядька в спецовке оживился при виде храмцовских кадров, ткнул пальцем в дублирующий монитор трижды и пробурчал:
– От эта пава победит. Вторая будет – от эта Русала и третья – крашеная Златка.
Даже грузчик обозначил троих девушек, которых и выделял Храмцов: номер «пять» – томная брюнетка, что умела безумно красиво владеть своим упитанным телом, словно таяла в грациозных движениях восковой свечой; номер «одиннадцать» – холёная, надменная длинноволосая красавица с миндальными глазами, как у Софи Лорен, вернее, как у нашей актрисы Самойловой; и номер «семь» – стройная, печальная шатенка, на которую «положил глаз!» и сам Храмцов, скорее всего, из-за скромного, достойного поведения симпатюли на подиуме.