– Что ж, выбор за тобой, ассистентка. Пока, – ответил Храмцов, развернулся и вышел из квартиры.
Элла обиженно вывернула нижнюю, синюю, опухшую губу.
– Пока. Самое большое Ку, какое только встречала! Он не собирается больше стучаться в дверь, заходит, когда пожелает. Ах, как хочется уговоров…
Интерес к жизни подогревается, как было сказано ранее, деньгами и женщинами. Французы украли у Дорошина миллионы и пропала с конкурса девушка «номер семь», за которой «светили» контракты ещё тысяч на триста долларов. Коммерсант был чрезвычайно возбуждён и расстроен. Хотя выглядел элегантным, как грозовая туча при галстуке, но орал в телефон словно буйный директор вещевого рынка:
– Два дня! Хорошо – три! Найдёшь, майор, и – на доклад! Как найдёшь, – так и ладно! Хоть в кусках! Голову тащи, чтоб я убедился! Отпишу тогда французам форс-мажор и накручу даже с дохлой актёрки проценты!.. Жива она, жива! Не могли её в мешке с «Подковы» вынести. Не могли! Охраны – выше крыши! На каждом выходе! Всех башляю! Сама ушла! Ногами! Сама! Уверен! Подстава!
Храмцов вошёл в просторный кабинет Дорошина в сопровождении каштановой секретарши. На этот раз изящная девушка была в полупрозрачной блузке, в мерцающих брючках, туго обтягивающих бёдра и прочие женские прелести.
Дорошин раздражённо махнул рукой, чтоб все покинули кабинет, не мешали важному разговору. Наглый гость вольготно завалился в глубокое кресло, подниматься не собирался. Секретарша беспомощно топталась рядом. Храмцов шутливо прихлопнул себя по колену, присаживайся, мол. Девушка с ненавистью фыркнула, строптиво притопнула ножкой.
– Тащи кофе, Каштанка, – буркнул Храмцов, – и не огрызайся. Видишь, важные гости пришли.
Дорошин швырнул трубку на аппарат.
– Где шатаешься?! – рявкнул он.
– Спал… с ассистенткой, – пояснил Храмцов. – У вас секретарша немая?
– Почему? – удивился Дорошин, с удовольствием оглядел стройняшку. Девушка по-прежнему топталась за креслом с развалившимся Храмцовым.
– Кофе попросил.
– И что? – усмехнулся Дорошин.
– Не даёт, – прогудел Храмцов.
– И мне… не даёт, – осклабился Дорошин.
– Виктор Павлович! – возмущённо воскликнула секретарша, крутнулась на каблучках, чтобы уйти, распахнула дверь.
– Вернись, – тихо и угрожающе приказал Дорошин.
Секретарша загорелась румянцем по самые корни волос. Храмцов заметил, как побелели её поджатые губки. Когда девушка повернулась лицом к шефу, взгляд её был спокоен.