) и «Тати» (
сети дешёвых магазинов Парижа).
– Ву зале тро люэн, Мирон! (Вы заходите слишком далеко. – фр.) – предупредил вежливым голосом Мишель.
– Сэ посибль! (Возможно! – франц.) – буркнул Храмцов и показал продюсеру фигурку человечка, сложенного из бланка отеля с правилами поведения постояльцев. Фигурка походила на неандертальца с крохотной скошенной головкой и огромным придатком между ног, напоминающим подъёмный механизм. Оригами карикатурно и весьма похоже изображала Витторио. Мишель прыснул от смеха, как девочка.
Вечером того же дня, у стриптиз-бара на знаменитом Бродвее случилось одно незначительное событие, которое переросло впоследствии в трагедию.
К пьянствующему, в тоске и одиночестве, у стойки бара Храмцову подсел Брагин и прокричал, пересиливая звуки рокочущей музыки:
– Мирон, будь осторожен! Витторио с неграми тусуется на стрите. Похоже, хочет тебя проучить, – худосочный «мичман Бражкин» смущённо дёрнул плечиками, мол, я не шестерю, предупреждаю, потому как уважаю наставника. – Там, такие буйволы! Тут я тебе не помощник. Извини. Давай свалим через служебный выход пока не поздно!
– Не понял? Уже поздно? Который час? – промычал подвыпивший Храмцов. – Ты как здесь, мичман? Почему не в кубрике отеля?
– Грустно одному. Уезжать не хочется. Эмигрировать, что ли?! Попросить убежища! Французы по номерам разошлись. А я вот решил прогуляться напоследок. Вижу, хромоногий Витторио потащился за тобой. Думаю, эге!.. итальяшка вендетту задумал. Угадал.
– Где?! Что-о?! – зарычал пьяный Храмцов и заорал:
– Где макаронник?!
Брагин ткнул пальцем в сторону выхода, через головы взопревших мужиков, что качали кобелиную стойку, подбадривая дикими орами грудастую шоколадную метиску, обвивающую хромированный шест под зеркалами крохотного подиума. Верзила Храмцов ринулся сквозь плотную толпу, выбрался в вечерние тревожные, кровавые сполохи иллюминации города.
У рекламного стенда с ковбоем «Мальборо» между животами двух живописных афроамериканцев дрыгался в напускной истерике низкорослый итальянец с пластиковым сапогом на ноге, торговался. Храмцов смело и безрассудно развернул за плечо ближнего чернокожего громилу в оранжевом берете.
«Мичман Бражкин» трусливо отпрянул к стене здания. Громила в беретке, из неудержимых Гарлема, мог и «беретту» выхватить из-за пояса и разрядить в наглых русских. Брагин беспомощно оглянулся на прохожих, ожидая кровавой разборки русского верзилы с иноземными наёмниками.