Я отперла дверцу в курятник, и мне навстречу из темноты взвилась туча перьев. Раздалось громкое щёлканье клювов.
– Привет, Маслинка, Олух и Квини, – сказала я нараспев, а все мои питомцы приветственно взъерошили перья и вытянули ноги.
Я рассыпала корм на улице, и стайка с пронзительными криками жадно накинулась на еду. Я немножко посмотрела на птиц, улизнула обратно в курятник и открыла заднюю дверцу. А потом нащупала сокровища – три яйца. Какие пёстренькие и тёплые!
Поодаль от курятника росла высокая трава. Одичавшая зелёная изгородь и заросли кишели птахами. Это была моя любимая часть фермы, мой дикий закуток.
Всё здесь делалось определённым образом и имело своё место. Коров доили дважды каждый день. Раз в неделю мы ездили на рынок в маленький город Хазелглен и продавали яйца и варенье. Жизнь шла своим чередом.
Никогда даже не возникало вопроса, что я буду делать всю оставшуюся жизнь, кроме дойки коров и продажи яиц и варенья. Иногда посреди этого разросшегося пространства мне нравилось представлять, что есть иной мир, где можно найти приключения и выбрать любой путь, который тебе по душе.
Я села, согнув колени и успокаивая дыхание. Вокруг гудели пчёлы и жужжали разные другие насекомые. Чёрный дрозд выкрикивал какую-то песенку, соперничая с крошечным крапивником и галкой. Я сидела так тихо, что природа забыла о моём существовании, словно я растворилась в травяной поросли.
Мысли о письме из Дайспер Холла не покидали меня. Я хотела, чтобы послание леди Кавендиш было адресовано мне. Я с интересом узнавала о любых живых существах, открывала новые виды, изучала их поведение и способы общения. Всякий раз при малейшей возможности я часами бродила по торфяным болотам, наблюдая, как охотятся ястребы, реющие на неподвижных крыльях, и как зайцы ведут ожесточённые бои.
Когда я думала о том, что проведу всю жизнь, ухаживая за коровами только ради молока и мяса, я чувствовала, будто проваливаюсь в глубокую дыру или оказываюсь в ловушке.
Сидеть не шевелясь трудно, особенно если тебя словно что-то щекочет изнутри, но оно того стоит. И листва деревьев, и крошечные насекомые – всё находилось в непрерывном движении, шелестело и трепетало, но это был совсем иной шум, чем в мире людей, где каждый шорох имел цель и смысл, которые сложно постичь. Гораздо лучше я понимала звуки, исходящие от животных и растений.