Однажды утром я пришёл в школу. Вторым уроком у нас была музыка. Ну вы помните эти постыдные и бесполезные сорок пять минут один раз в неделю. Когда тебе неимоверно скучно выслушивать про Бетховена и Брамса, а потом так же неимоверно стыдно петь хором что-то детско-патриотическое.
Прихожу я в кабинет музыки пораньше, пока одноклассники возятся в коридоре, а там наша молоденькая учительница что-то слушает с проигрывателя. Крутится огромная чёрная пластинка, а из динамика…
А из динамика шикарная музыка. Какой там Брамс, Бетховен. Что-то роковое, но на русском. И слова хорошие, за душу берут.
– Что это? – чуть ли не шёпотом спрашиваю я.
Учительница вздрогнула и очнулась.
– А-а, это ты, Паша. Уже урок? Ты что-то спросил?
– Я спросил, что это играет?
– Это рок-опера «Юнона и Авось» Рыбникова. Понравилась?
Стоял бы рядом со мной Мишка, я бы, конечно, ответил отрицательно. Но мы были одни, поэтому я кивнул.
– Да, замечательная вещь.
– Хочешь ещё раз послушать?
Я снова кивнул. Но тут в класс шумной толпой ввалились мои одноклассники, нам стало не до разговоров.
После урока я осторожно подошёл к учительнице, набрался храбрости и сказал:
– А дайте мне пластинку домой. Я перепишу на кассету.
«Музычка» посмотрела на меня с удивлением.
– Ну, бери. Только осторожно, не поцарапай.
Какое поцарапай, я старался в сторону пластинки лишний раз не дышать.
Пришёл домой и тут же бросился к соседу.
– У тебя же есть проигрыватель для пластинок?
– Валялся где-то.
– А дай мне на пару часов.
– Дай, – хмыкнул сосед. – Ты видел этот проигрыватель?
– Видел, – удивился я. – Большой, конечно, но дотащу.
– Это только сам проигрыватель, хихикнул сосед. – А колонки?
– А что колонки?
Сосед кивнул на две огромные тумбы, которые я несколько лет искренне считал декоративными элементами мебели.
– Вот. Колонки.
Я чуть не надорвался, но перетащил к себе проигрыватель, колонки и ещё какие-то провода. Соединил в комнате в страшную паутину. Прислонил к динамику «Интернейшнл» и дрожащими руками распаковал подаренную на день рождения новенькую кассету на 60 минут. Запустил проигрыватель и на цыпочках вышел в коридор. Возвращался два раза. В первый, чтоб перевернуть кассету, во второй, чтобы поставить новую, только что купленную. Сама опера ведь почти полтора часа, а кассеты по 60 минут.