– Эй, лежебока! Подъем! Сейчас чай сделаю, сразу согреемся. Ты не забыл, что нам идти надо?
– Не забыл, – простонал Семен.
– Может, там и накормят. Хорошо бы позавтракать, – мечтательно произнес Иван. – А то вчера на свалке ты мало что добыл. В город тащиться нет смысла, ведь сдавать почти нечего, а на те копейки, что выручим, купишь какие-нибудь крохи.
– Холодно было, – пытался оправдаться Семен.
– Ты кастрюлю большую принес. Я посмотрел, она дырявая, но дырка сбоку и довольно высоко. Будем греть воду и мыться. А то скоро коростой покроемся, вши заведутся.
– Иван, мы не перезимуем здесь. Замерзнем. Точно говорю. Давай уходить.
– Куда? В подвал? Или на теплотрассу?
– Там хоть трубы горячие.
– Знаю, что не гостиница. Я подумаю. Но летом здесь хорошо.
– А ты здесь летом обосновался?
– В августе, кажется. А может, уже и осень наступила. Но еще тепло было.
– Понятно.
– Давай завтракать.
– Ты чай называешь завтраком?
– Ну хоть что-то в желудок бросим…
Они доели остатки хлеба, запивая горячим чаем.
– Не выживем, – опять завел шарманку Семен. – Надо уходить.
– Да, не предполагал я, что так трудно будет.
– Я-то уходил летом, о зиме не думал.
– Семен, тебе домой нужно возвращаться. У тебя же ребенок есть.
– Дочка. Знаешь, такие мысли приходят. Так ведь жена не примет. Она, наверное, уже другого нашла.
– Пить бросишь – примет. Намыкался, ума набрался. Хватит.
– Нет, не простит, – продолжал рассуждать Семен. – Самоуверенный я был. Думал, никуда не денется. Поколачивал даже, но, можно сказать, из нежных чувств. Она повизжит немножко, я окно закрою, чтоб соседи, не слышали, а потом помиримся. Но в тот раз я сильно побил ее. До крови. Не простит.
– Попробуй повинись.
– Уже пробовал. Выгнала.
– Еще сходи. Только трезвый.
– Пригрозила милицией, если еще раз явлюсь.
– А родители у тебя есть?
– В деревне. Старые уже.
– Что ж ты к ним не поехал?
– А что я там делать буду?
– Давно там был?
– Года два назад.
– И ничего о них не знаешь?
– Нет. Они, наверное, думают, что я сгинул. Никто меня не ищет.
– А братья, сестры есть?
– Брат на Севере живет. Мы не общаемся. Я даже адреса не знаю. И к родителям он не ездит.
– Вот ты два года не был у них, ничего не знаешь. Может, их уже в живых нет?
– Может.
Семен от такого поворота разговора расстроился. Сжал зубы, на скулах заиграли желваки.