Охотник Игнатий разыскал глухариный ток и с дозволения Маркела, избранного наставником, наладился промышлять, слетавшихся на любовные утехи, грузных, краснобровых таежных красавцев. Для их поимки он сооружал между кустами невысокие загородки с воротцами и настороживал ловушки. А при охоте на оленей и коз, выручала неказистая, но с отменным боем кремнёвка.
За лето внутри скитской ограды выросло еще пять крепко рубленых изб, с широкими крылечками под навесом. Теперь все семьи имели отдельные жилища. В каждой избе два окна на лицо и по одному сбоку. Лицевые окна и карнизы украсили резными узорами. Их рисунок ни на одном доме не повторялся. Наученные горьким опытом миновавшей зимы, новосёлы соорудили, для защиты от снежных задувов, между всеми постройками крытые переходы.
Сами дома покоились на высоких подклетях. Неподалеку летники, амбары. У крайних изб торчали две смотровые вышки. Посреди поселения красовался молельный дом с иконостасом внутри и деревянным билом17, подвешенным над крыльцом: для призыва на службу или собор. На задах устроили огородные грядки под капусту, лук, да морковь с репой. (Семенами их снабдилиодноверцы ещё в Чулымском скиту).
За частоколом, вдоль реки, сразу как, сошёл снег, начали валить деревья, корчевать корни: расчищали под пашню первые лоскуты. Потом каждый год всем миром расширяли, защищая от набегов диких зверей засеками из поваленных деревьев.
Возле дома Маркела под приглядом петуха рылись в земле три курицы, одна из них с пухлявыми цыплятами. Лошади и коровы содержались в загоне из жердей, под охраной собак. Хоть и немного скотины было в скиту, но всё равно не один стог надо было сметать на лесных полянках, чтобы хватило до следующей косовицы.
Как только прогревалась, отходила от стужи земля, начиналась полевая страда. Трудились в эту пору все. Понимали, что коли земле не покланяешься, хлеба не добудешь. Мужики на отвоеванных у тайги делянах пахали, разваливая сохой с железными присошниками, бурые, влажные комья густо пахнущей земли, потом боронили и приступали к севу. Тут уж и подрастающей детворе находилось дело – бегать по пашне и гонять грачей, чтобы те не успели склевать зерна ржи, ячменя и проса до того как борона прикроет их землёй. Одну деляну оставляли под драгоценную картошку. Она родила здесь на славу.