С тех пор тетя стала какой-то забавой. Когда я уставала, то вечерком наведывалась к ней, как на бесплатный энергетический массаж души. Мне было приятно следить, как она деградирует, и насколько долго она может так деградировать.
В тот день, я в очередной раз забрела в магазинчик старого типа, где продавщица пряталась за прилавком, выдавая товары. Я хотела купить тортик к чаю, чтобы поехать к тетке.
Я вошла в магазин и заняла место в очереди к кассе. Передо мной стоял невысокий дедок в старой "Аляске" и поношенной кроличьей шапке-ушанке. Он медленно пододвинулся к кассе, когда очередь продвинулась, и взглянул на прилавок с колбасами, а потом посмотрел на меня. Я увидела его серые мокрые глаза, которые почему-то улыбались, или мне так казалось, но я поняла, что ошиблась. Он вынул из кармана скомканный платок и поднес его к глазам, вытерев слезы. Уже позднее я подумала, что эти слезы могли быть не от собачьего холода, а от чего-то другого.
В магазине было шумно и стояло много охранников, но больше всего мне не понравилось, что они смотрят именно на тех, кто вовсе не заслуживает, чтобы на них так смотрели. Дедок попросил у продавщицы булку хлеба и пачку масла. Она подала и выбила чек, подергиваясь нервно. Дедок вынул из кармана мятые и потемневшие 100 рублей и протянул продавщице, она взяла их и переключилась на меня.
В тот момент я что-то ощутила. Мне вдруг стало неважно, одета ли я хорошо или нет, и неважно, есть ли у меня в кармане такие же 100 рублей или больше, мне почему-то вдруг стало на все плевать. Как будто молния сверху ударила. Я на минуту выпала из окружения, неся торт просто вышла на улицу и пошла дальше. А тот дедок странным образом шел впереди меня, и снег хрустел под его костылем. Он зашел в тот же дом, куда надо было и мне.
Тетя с удовольствием разрезала торт, который я купила. Мы посидели, и она, раздухоренная сладким угощением, завалилась на диван и стала глубоко вздыхать и жаловаться на судьбу. Я села рядом. Она завела беседу о жизни, о том, сколько пришлось на ее долю. Мне было интересно послушать. А потом я вышла из дома и в странных чувствах направилась к себе домой.
В выходные она снова позвонила и пригласила меня. Я засобиралась, но тут ко мне подошел дядя Женя и сказал:
– Кристиночка, не надо, не езди.