– Так что же, мастер Виридиан?..
– Что-что… – он пожал плечами в знак бессилия перед собственным словом. – Остаёшься без руки!
Ленна попятилась в ужасе. Виридиан закивал, пощёлкивая зубами и страшно хохоча. Чёрная птица взлетела к вершине пирамиды Бессмертных с громким вскриком, будто провожая мастерицу в последний путь. Пополз наружу страж; бесчисленные руки, чередуясь меж собой, вынесли к передней паре конечностей здоровенный топор с лезвием широким. Сдвоенное, длинное и кривое топорище, как от косы, было полно маленьких дырочек. Как вцепился крепко Виридиан в своё орудие, как взмахнул им над собой – так зашептало оно нотами старыми, до костей пронизывающими. Так и встала Ленна на месте, позабыв даже вздрогнуть. Вот смерти древний лик застыл перед её глазами, расправив капюшон, как ядовитый змей.
– Да шучу я! – Бессмертный приподнял свободные руки, как если бы сдавался в плен. – Смертные такие смелые на словах, но такие трусливые на деле…
– Так я… Я… – не торопилась Ленна вновь уверовать в сохранность жизни своей.
– Краплак ожидает тебя внутри, – перебил мастерицу Виридиан, пятясь обратно в окошко, – проходи, дитя, будь как дома, если дома ты ничего не трогаешь, ни на кого не смотришь, звуков не слушаешь и не издаёшь. Иными словами: ведёшь себя так, будто тебя и нет вовсе. – Он постучал пяткой топорища по надписям на вратах. – Вообще, правила здесь написаны, но язык этот, стало быть, вами уже забыт!.. Счастливого пути, милое дитя, и удачи! – прогремел страж.
Выдавив из себя улыбку, Ленна снова поклонилась Виридиану. Тот, напоследок взмахнув большинством рук, вернулся в окошко вместе с орудием, лезвием его подцепив и захлопнув за собой ставни. Послышался единый глубокий вдох дюжины мехов, а дальше – музыка красоты неописуемой, едва доступной человеческому уху. Десятки флейт и труб запели то тихо и звонко, то громко и низко, сплетаясь в симфонию столь прекрасную, что у мастерицы невольно выступили слёзы. Вернулась она к воспоминаниям о радости и горе, кои в жизни её случались. Поднялись в памяти её размытые картины дней прошедших: смех сестёр, усталый, но добрый взгляд отца, раненная о придорожный камушек коленка, тёплые воды трёх рек, буквы, сложенные в простое слово, сказка при свече, выкованный в поте лица гвоздь, первая любовь и первая же разлука. «И это – всё, что видят молодые мертвецы», – подумала Ленна, вытирая глаза.