Далее рассказывается «абсолютно правдивая история» о некоем социологе Григоровиче. Его Довлатов снабдил свежим номером журнала, с которым тот и попадает в вытрезвитель:
– Давайте оформляться, Григорович. Получите одежду, документы… Шесть рублей с мелочью… Портфель… А журнальчик…
– Книга не моя, – перебил Григорович.
– Да ваша, ваша, – зашептал капитан, – из вашего портфеля…
– Провокация, – тихо выкрикнул обнаженный социолог.
– Слушайте, бросьте! – обиделся капитан. – Я же по-человечески говорю. Журнальчик дочитаю и отдам. Уж больно интересно. А главное – все правда, как есть… Все натурально изложено… В газете писали: «антисоветский листок…» Разве ж это листок? И бумага хорошая…
– Там нет плохой бумаги, – сказал Григорович, – откуда ей взяться? Зачем?
– Действительно, – поддакнул капитан, – действительно… Значит, можно оставить денька на три? Хотите, я вас так отпущу? Без штрафа, без ничего?
– Хочу, – уверенно произнес Григорович.
– А журнал верну, не беспокойтесь.
– Журнал не мой.
– Да как же не ваш?!
– Не мой. Моего друга…
– Так я же верну, послезавтра верну…
– Слово офицера?
– При чем тут – офицера, не офицера… Сказал, верну, значит, верну. И сынок мой интересуется. Ты, говорит, батя, конфискуй чего-нибудь поинтереснее… Солженицына там или еще чего… Короче, запиши мой телефон. А я твой запишу… Что, нет телефона? Можно поговорить с одним человеком. Я поговорю. И вообще, если будешь под этим делом и начнут тебя прихватывать, говори: «Везите к Лапину на улицу Чкалова!» А уж мы тут разберемся. Ну, до скорого… Так они и дружат. Случай, конечно, не типичный. Но подлинный…
Главного редактора «Континента» Владимира Максимова в то время Довлатов почти любил. Чувство было зрячим, не без расчета. Из письма жене от 6 ноября 1978 года:
Слова о «толстой, настоящей книге» требуют пояснения, так как рождают представления о наличии тонкой и ненастоящей книге писателя. И она была. Буквально в дни, когда Довлатов пишет письмо жене, «Ардис» выпускает его «Невидимую книгу» на русском языке. Английский перевод вышел чуть раньше. Довлатов доволен, но хочется большего. Параллельно у него возникает шальная мысль, что Профферы его обжуливают: «Со мной проделали много незаконного». Заканчиваются «Уроки чтения» картиной из настоящего с обязательным упоминанием замечательного журнала: