– Ты тоже, но всё равно же продолжаешь кривить недовольное лицо.
– А ты думаешь, мне это приносит огромную радость?
– А почему бы и нет? Я же ведь Нэйтен Картер.
У Ники вздёрнулась бровь от такого заявления:
– А ещё у тебя слишком раздутое самомнение, – и она вновь опустила ватку в мазь, захватив пальцами его подбородок, чтобы лучше зафиксировать лицо от попыток увернуться. – Долго ещё лыбиться собираешься? – снова буркнула девушка, замечая его улыбку.
– Скажи, Николь, а ты долго ещё собираешься скрывать ото всех своё настоящее лицо, как и тот факт, что мы знакомы?
– Это не твоё дело, – огрызнулась Тёрнер, отстранившись от него, закрывая аптечку.
– Боишься шокировать общественность? – не унимался Нэйтен, теперь уже разглядывая девушку, подперев голову рукой, уткнувшись локтем в колено. Он видел, как её раздражала эта тема, но ему слишком нравилось видеть, как она, прикусывая нижнюю губу, бросала уничтожающий взгляд на него. Именно этот взгляд распалял в нём нечто невообразимое и игривое.
– Чего тебе от меня надо, Картер?
Нэйт ухмыльнулся и бесцеремонно схватил девушку, усадив её на колени, поглаживая одной рукой бедро, а второй притягивая, надавливая на спину, всё ближе и ближе к себе, до тех пор, пока пряди не спали вперёд и смог ощущать её дыхание на собственном лице.
– Поцелуешь меня, и я от тебя отстану, – произнёс он, игриво облизав губы и проскользнув взглядом по контуру соблазнительных губ.
– Я сейчас врежу тебе, Картер, и будешь зализывать свои раны сам. Уяснил? – Ники огрызнулась, но продолжала держать спокойствие, уперев ладони в его плечи, слезая с колен смеющегося парня. – А теперь пошёл к чёрту отсюда, – и она хлопнула дверью дома, зная, что он всё равно какое-то время ещё просидит на крыльце, прежде чем уйти.
* * *
Порой двуличность проявляется у тех, от кого совершенно этого не ожидаешь, вот и сейчас, посмотрев на Николь Тёрнер, этого никогда не скажешь. От той девушки с сигаретой ничего не осталось, кроме внешности, хотя даже внешность сейчас имела другое очертание. Распущенные тёмные волосы собраны в высокий конский хвост, и лишь некоторые волоски небрежно торчали. Топ сменён на классическую блузку, не застёгнутую на верхнюю пуговицу, придавая лёгкую небрежность. Чёрные обтягивающие штаны открывали вид на стройность ног девушки, от которых многие парни института порой сворачивали головы. И, естественно, каблук завершал женственный образ Николь. Единственная постоянная фальшивая улыбка, которую она мастерски выработала так, что теперь только лишь опытный в психологии человек мог разглядеть данный блеф. Николь – олицетворение идеальности, на которую многие желали ровняться. Милая, скромная, отзывчивая, отличница, которую любили все преподаватели и близкие, кто общался с ней. Как давно она вела подобную игру? Уже и сама Николь забыла, настолько глубоко увязнув во всём этом собственном «дерьме».