– А вы этого не знали? – переводя дух, отвечаю я. Стоять перед полковником очень тяжело, ноги ни черта не держат, одежда норовит свалиться с исхудавшего тела.
– Мы знали. Наш сотрудник должен быть реабилитирован в глазах общества. В подразделении не служат маньяки и убийцы! Об этом должны знать все… Те, кто сует нос в досье Сидора. Те, кто пытается очернить ГРУ. А те, кто разделался с Корсаковым и его семьей должны ответить по закону.
– Я ничего не понимаю… Голова кругом. Я был уверен, что Корсакова ко мне подослали вы. И вы следили…
Хлебников устало на меня смотрит, а потом из его груди вырывается странное бульканье. Он стремительно бледнеет, раскрывает посеревшие губы, выпуская темную, густую кровь. Она стекает на его подбородок, грудь, стол…
– Что за шайтан? – испуганно шепчет Ильдар.
– Ложись! – кричу я, успевая опуститься на пол.
Как я сразу не понял, что это подстава? Чувствовал ведь нездоровое напряжение в воздухе… И земля дрожала так, словно по ней неспешно двигалась вереница грузовых машин.
– Руки за голову! Лежать!
В дом врываются наглухо закрытые черными костюмами солдаты. Их громкие шаги разносятся по комнатам, а воздух стремительно заполняет запах пороха. Машинного масла, дизельного топлива. Страха.
– Фамилия, имя, отчество? Место рождения, возраст?
– Фамилия?
– Ильдар Сулейманов…
– Рашид Тарханов…
– Айшат Сулейманова…
– Дамир Хасанов, – выдавливаю хрипло.
Меня тянут за плечи и помогают подняться. Тычут в бок прикладом, заставляя стать ровно.
– Где он?
В дом входит еще один солдат – невысокий и хрупкий… И голос у него женский, хоть и решительный.
Она снимает черную балаклаву. Светлые пушистые волосы рассыпаются по плечам. Поднимает взгляд, встречаясь с моим взглядом – полуживым и темным, как бездна…
– Допросите задержанных, – вымученно приносит она. – Отвечает за допрос лейтенант Гречка.
– Так точно, Агата Васильевна.
Из-за ее плеча слышится до боли знакомый голос Костика. Да и Агата… Я не могу стоять на ногах. Опускаюсь на колени и начинаю судорожно кашлять. Пожалуй, таким жалким она меня никогда не видела. Приваливаюсь к стене и неуверенно поднимаю глаза. Раскрываю губы, чтобы что-то сказать, но из груди вырывается нечленораздельный стон… А потом она приседает на корточки и приближает ко мне лицо. Ее силуэт размывается от выступивших слез. Их почему-то так много… Сколько раз я представлял нашу встречу, но так и не смог подготовиться.