– Детей – это в смысле нас, людей?
– Всех, – неопределённо ответила старушка. – И люд простой в том числе.
– Что ж, я в какой-то степени вас понимаю. Но мне нужно к своему ребёнку. Собственному.
– Так и плыви.
Она махнула сухонькой рукой в сторону портового района.
– Там ждут тебя. Но поспешай, до зари они отчалят. Ждать не будут.
– Так, стоп! Тот корабль ваш, что ли?!
– Скажешь тоже, – старушка довольно прищурила глаза, будто я ей комплимент отвесил. – Услужничают мне, по старой дружбе. Иначе не поспеть тебе никак, милай.
– Успеть куда?
– В плавучий град. Там и дочурка твоя, и последнее порученьице. Возьмёшься?
С плеч будто все горы мира свалились. Всё-таки Пелагея в Новороссийске! Многое на это указывало, но то были всего лишь косвенные улики. И я обливался холодным потом при мысли, что приплыву туда и обнаружу там чужих людей с похожими именами, или вообще никого. Теперь же эти страхи остались в прошлом.
Немного напрягал тот факт, что местонахождение моей бывшей семьи удивительным образом совпало с местом, где мне предстояла очередная работа. Зная о противостоянии кураторов, можно даже не сомневаться, что это дело окажется непростым. Опять в какую-нибудь хрень с размаху вляпаюсь.
– Только если это будет что-то конкретное, а не как всегда, – сразу предупредил я старушку, несмотря на громадное облегчение. – Эти ваши вечные недомолвки у меня уже в печени сидят.
– Останови красноокого озорника, – почти прокаркала моя нанимательница. – Он хочет добыть вещицу, что за семью печатями хранится. Если сломает их все, быть беде большой.
– А у нас по-другому и не бывает, – вздохнул я. – Либо понос, либо апокалипсис. Что ещё за вещь и чем она опасна?
– Вот этого тебе знать не надобно.
– Я же вроде говорил, что мне надоело играть втёмную. Опять начинаете?
– Не серчай, Тимоша, – проворковала старушка. – Просто ты как открытая книга: бери да читай. Тебе то знание ничем не подсобит, лишнюю беду накликает только.
– Допустим, – согласился я. – А что насчёт моего противника? Какие-нибудь приметы кроме красных глаз будут?
– Да. Ему знамо о тебе, и он тебя со свету сживёт, ежель ты оплошаешь…
На этом наше познавательное общение внезапно подошло к концу. Беседку заволокло едким дымом, от которого защипало в глазах, а когда он рассеялся, вдалеке показалась улетающая чёрная птица. Видимо, подробно изложить свою просьбу оказалось выше её сил. Узнаю знакомый стиль работы.