Звонка на Светкиной двери не было, и Серене пришлось постучать. Раз постучала, два. Тишина.
Тогда фея сняла туфлю и изо всех сил грохнула каблуком по двери. Звон эхом разнесся по всему подъезду. Из квартиры послышался шорох, шарканье тапок и дверь приоткрылась.
«Ну и любовница! Неряха какая-то!», – подумала фея.
Даме, что открыла дверь, было лет тридцать с гаком. Лохматые светлые волосы спутанным гнездом поднимались над помятым лицом. Припухшие голубые глаза и запах перегара выдавали бурную ночку, проведенную накануне помятой Светкой. Одета она была в веселый розовый халатик, на ногах тапочки – зайчики, на пальцах модный маникюрчик. Видно, в лучшие для себя времена Светка старалась выглядеть красивой. Но не сегодня и не с утра.
– Вам кого? – спросила любовница хриплым голосом.
– Светлана Кривцова? Я по поручению полиции, мне нужно вас допросить.
– Что еще за полиция? Я ничего не сделала. Это все бабки вредные на меня наговаривают. Подумаешь, вечеринка у нас была.
Фея решила открыть карты. Не к чему тратить время на разборки с этой вечеринкой.
– Нет, я насчет ограбления в доме Портных. Слышала, вы – близкая знакомая Якова Семеныча.
Светка распахнула дверь и жестом пригласила Серену войти. За феей в дверь украдкой просочился кот и юркнул в ближайшую комнату.
В квартире царил хаос: застолье подруг не прошло даром. В гостиной на разобранном столике стояли тарелки с остатками еды, открытые бутылки с вином, пустые бутылки, пепельница с красными от помады окурками, кругом разбросаны фантики от конфет, в воздухе терпкий запах алкоголя, сигаретного дыма и прокисшей еды. Светка, словно устыдившись беспорядка, подошла к окну и распахнула его, впустив в комнату свежий осенний воздух. Затем предложила Серене сесть в кресло, а сама примостилась с ногами на диване.
Серена села на краешек кресла и приступила к делу.
– Светлана, скажите, что вам известно о краже картины в доме Портных?
Светка взяла со столика сигареты и зажигалку, прикурила, пустив в потолок облачко дыма, хитро прищурила глаза. Как пить дать, эта стерва, жена Семеныча, на нее наговаривает.
– Так я и знать ничего не знаю. Мне уже потом Альбина рассказала. Она там экономкой работает, а мне вроде как мачеха. Когда моя мать умерла, отец на Альбине женился. Мне до этой картины дела нет. Да и куда бы я ее пристроила? Кто ее в нашем задрипанном Солнцегорске купит?