На следующий день она шла навстречу Оксане и, остановившись, стала выкрикивать проклятья, желала смерти ей и Грише. Тогда девушка промолчала – что с ребенка возьмешь?
Но в 1945 году это была уже вполне взрослая девушка восемнадцати лет. Все годы войны она вела себя смиренно, но сейчас как будто черт в нее вселился. Когда парень пошел за угол покурить, она подошла к нему и, глядя в глаза, спросила:
– Скажи, ты до сих пор любишь свою жену?
– Ален, ты сумасшедшая? Я же тебе тогда все сказал – ты для меня просто ребенок. Оставь свои глупости. Ну сколько лет уже прошло! Пожалуй, нам нужно будет уехать, ты же нас в покое не оставишь. Ты просто дурочка которая не может понять – насильно мил не будешь. Где твоя девичья гордость?
– Любовь к тебе вытеснила мою гордость, ну неужели ты понять этого не можешь?
– Хватит! Ты просто помешанная! Оставь нас в покое!!
– Да будь ты проклят! Ты никуда не уедешь, либо ты будешь мой, либо тебе не жить. Понял?
Гриша бросил окурок на землю, посмотрел с жалостью на девушку и пошел к столу. Он никогда не воспринимал слова этого ребенка.
– Что, Гриш, опять? -Оксана прижалась к мужу.
– Опять. Надо поговорить с Иваном Сергеевичем, пусть ее выдаст замуж, хоть за Мишку , парень неплохой, на войне себя показал. Ну, а то что легкого одного лишился, так это не помеха семейной жизни, сейчас каждый второй, кто жив, ранения да увечья имеет. Это мне каким-то чудом повезло – все тело в шрамах, сколько раз в госпитали попадал, а все органы на месте. Посчастливилось мне.
– Да.. – Оксана унеслась в свои мысли. – Может и правда уедем?
– Так все за один день не сделаешь. Надо подготовиться. Может после замужества она притихнет?
На следующий день Григорий и Михаил подошли к дому Ивана Степановича. После долгого разговора отец Алены дал добро на свадьбу.
– Вот только пойдет ли она за меня? Сейчас уже не те времена. – Михаил сомневался. Ему нравилась эта буйная девчонка, а любовь к Григорию он не принимал всерьез.
– Коли не пойдет, выгоню из дома, из деревни. Позорит меня. Ну ладно раньше, детские глупости, так ведь за годы войны не образумилась, не повзрослела!
Затем было все – слезы, крики, ругань отца, но в конце концов Алена сдалась и дата свадьбы была назначена.
Это же время возле их родного села в лесу остановился цыганский табор,. Местный народ кочевников побаивался, каждый день пересчитывали своих кур, уток и проверяли грядки. Боялись, что ночью будут совершены набеги этими смуглыми и угрюмыми людьми. Но они были удивлены когда на третий день к одной из женщин подошла пожилая цыганка и попросила молока, в обмен на крупу.