Шли дни, и нас в резиденции «Такендама» стали навещать жены и девушки важнейших заместителей моего отца, сдавшихся властям после побега из тюрьмы Ла-Катедраль. Среди них были Отониэль Гонсалес, известный как Отто, Карлос Марио Уркихо, известный как Серьга, и Луис Карлос Агилар, известный как Грязь.
Эти женщины, приезжавшие иногда на несколько дней, передавали сообщения от глав картелей, противостоявших отцу, с требованием денег в качестве компенсации за войну. В мафиозной среде хорошо знали, что отец был щедр со своими людьми и платил им баснословные суммы за работу – похищения людей, убийства, покушения. И его люди действительно старались выполнить поручения как можно лучше.
Одна из наших тогдашних посетительниц – Анхела, девушка Попая, – попросила нас посетить наркоторговца Ивана Урдинолу в тюрьме Ла-Модело в Боготе: он хотел передать нам сообщение от главаря картеля Кали. Имя Урдинолы было нам знакомо – как-то отец показал нам письма, в которых Урдинола выражал солидарность с отцом и уверял его, что не связан с картелем Кали.
Просьба показалась нам странной, и еще более странным – то, что ее передали через девушку Попая. Однако мы еще не знали, что начинается один из самых трудных периодов нашей жизни, еще более опасных, чем худшие из дней, когда мы вместе с отцом были в бегах, а его враги дышали нам в спину. Мы собирались совершить невообразимое: попытаться примириться со многими наркокартелями. Мне вот-вот должно было исполниться семнадцать, и мне было очень страшно столкнуться с той гранью реальности, которой я не мог избежать, как бы ни хотел. В конце концов, я был сыном Пабло Эскобара, и когда он умер, его враги закономерно обратили свои взоры на меня.
Мы с матерью не сразу смогли решить, ехать ли к Урдиноле. С разрешения Генеральной прокуратуры, защищавшей нас и выдававшей пропуска, мы пока что начали посещать людей отца в тюрьмах Ла-Модело и Ла-Пикота. Несмотря на то, что у каждого из нас были телохранители, мы старались ездить в тюрьмы по отдельности, чтобы не оказаться слишком заманчивой мишенью для тех, кто решил бы напасть. Наша цель состояла в том, чтобы обсудить со всеми людьми отца возможность заключения мира с другими картелями.
Убедить их отказаться от вражды было нетрудно: ни у кого из них уже не осталось былой военной мощи, и возвращение к войне стало бы самоубийством. Еще яснее об их мнении говорило то, что многие после рейда на тюрьму Ла-Катедраль, даже не посоветовавшись с отцом, сдались в руки вершителям порядка, потому что безумно устали от бесконечного насилия.