А вздыхала я тяжело и искренне. Она тараторила безостановочно, и мне даже пару раз становилось страшно, не перегорит ли в ней ее болтологический механизм. Ее энергией можно было бы отопить какую-нибудь маленькую восточноевропейскую страну.
Шел дождь. Становилось тоскливо. Хотелось остановить трамвай и бежать от нее в лес, но мы стояли в пробке, 8 баллов, четверг. Она, наверное, приходила домой, и ей говорили (мало ли, забудет): Юля хорошая, Юля красивая, Юля всего может достичь. Юля-Юля-Юля. Как тут не вырасти достойным членом общества? Они и вырастили, выпустили ее в общество, а людям ее терпи.
Она везде успевала, но так бежала к трамваю, как будто это был последний трамвай в ее жизни. Знаменитый московский трамвай с кучей народа и пьяным водителем. Зато видите, какая я славная, говорило ее всегда слегка недовольное ненакрашенное (естественная красота) лицо. Видите, бегу на трамвай. Видите, тороплюсь. Значит, дело у меня есть. Дело дельное. И при этом транспортом простых смертных не гнушаюсь.
Говорит, времени мало. Не успеваешь везде засунуть нос, думаю я. Сочувственно улыбаюсь. Она была такая любопытная, энергичная, назойливая. И стараний было хоть отбавляй. Даже хлеб в магазине наверняка со старанием покупала. И в вуз поступила такой, чтобы побольше было заданий сложных, чтобы было, к чему таланты применить.
А у нас было, где славным девочкам разгуляться. Юля всегда садилась близко-близко, на первую парту, чтобы смеяться над шутками преподавателей и в нужный момент кивать. Но она не была одинока, как принцессы в средневековых сказках, не сидела в башне и не кололась иглой. Она окружала себя группой поддержки по своему образу и подобию. Семинары – вот это был их конек. Первые парты были заранее заняты Юлей и ее приближенными. Они сидели с ровными спинами, готовые к борьбе. Знаний было так много, что они просто не могли ими не поделиться. Их руки стояли в ряд и не опускались ни на минуту.
Красноречие – вот чем еще она блистала. Заливалась соловьем на любую тему. Излагала мысль запутанно, ждала просьбы объяснить – а дальше ее хлебом не корми, дай порассуждать. Поди еще в депутаты подастся.
Однажды пришла она на экзамен, расстроилась, что глупая, и сразу в слезы. «Ну, что Вы, – говорят ей, – лужу наплакали?» А она ревет-заливается. Чуть что не так – слезы. Грустно – слезы. Весело – слезы. Очень у нее много было талантов – и старание, и красноречие, и плач. Но куда нам до жизненных перипетий славных девочек. Может, у нее драма была. Может, даже душевная.