Взбудораженные рабочие ждали его у конца причала.
– Что происходит, баас?[2] – взволнованно спрашивали они. – Нам не разрешают работать. Что нам делать, оу баас?[3]
– Ждите! – коротко бросил им Лотар. – Я с этим разберусь.
– А мы получим деньги, баас? У нас дети…
– Вам заплатят! – резко бросил Лотар. – Это я обещаю.
Такое обещание он не мог сдержать, пока не продаст рыбу. Он протолкался сквозь толпу и быстро обогнул угол здания, направляясь к конторе управляющего.
«Даймлер» стоял перед дверью, а к крылу большой желтой машины прислонился какой-то мальчик. Его вид говорил о том, что он недоволен и ему скучно. Он был, пожалуй, на год старше Манфреда, но на дюйм или около того ниже ростом, более худощавый и стройный. На нем была белая рубашка, слегка смявшаяся от жары, а дорогие оксфордские штаны из серой фланели пропылились и выглядели слишком модными для мальчика его возраста, но при этом он держался непринужденно, и он был хорош собой, как девочка, с безупречной кожей и темно-синими глазами.
Лотар остановился, увидев его, и, не успев осознать, произнес:
– Шаса!
Мальчик мгновенно выпрямился и смахнул со лба темные волосы.
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил он.
Несмотря на его тон, темно-синие глаза вспыхнули любопытством, когда он рассматривал Лотара со спокойной, почти взрослой уверенностью в себе.
Лотар мог бы дать ему добрую сотню ответов, и они вертелись у него на языке: «Когда-то, много лет назад, я спас тебя и твою мать от смерти в пустыне… Я возил тебя на своем седле, когда ты был младенцем… Я любил тебя почти так же, как некогда любил твою мать… Ты брат Манфреда – ты единоутробный брат моего сына… Я бы узнал тебя где угодно, даже через много лет…»
Но вместо этого он сказал:
– «Шаса» на языке бушменов значит «хорошая вода», а это самое драгоценное, что есть в их мире.
– Верно, – кивнул Шаса Кортни.
Этот человек заинтересовал его. В нем ощущались сдержанная жестокость, грубость и скрытая сила, а его глаза были до странности светлыми, почти желтыми, как кошачьи.
– Да, вы правы. Это бушменское имя, но мое христианское имя – Мишель. Оно французское. Моя мама – француженка.
– Где она? – довольно резко спросил Лотар.
Шаса посмотрел на дверь конторы.
– Она не хочет, чтобы ее беспокоили, – понизив голос, предупредил он.
Но Лотар де ла Рей прошел мимо него – так близко, что Шаса почуял рыбный запах и заметил мелкие белые чешуйки, прилипшие к загорелой коже.