Некоторое время особнячок стоял пустой, постепенно обрастая лесом и нехорошими легендами. Поговаривали, что «граф» в отместку проклял всех будущих жильцов своего имения.
После войны в романтической обители, увитой виноградом, долго жил партийный деятель со своей, напрочь лишенной какой бы то ни было романтики, семейкой. В легенды они не верили.
И надо же было так случиться, что тогда, еще совсем молодой заместитель партийного босса, только начинающий свою служебную карьеру, неожиданно заинтересовался историей особняка.
– Правда ли говорят, что тут какой-то немецкий шпион жил под видом графа? Будто бы у него прямо на стенах свастики висели? – спросил как-то начинающий партиец своего начальника.
– Висели! – усмехнулся тот. – Теперь сам завис на небесах. Надо было его тогда допросить как следует! Поторопились…
– О чем допросить? – навострив безошибочный нюх, осторожно спросил зам.
– На что жил, гад! Говорят, деньги у него не переводились. Дом-то обыскали, но… Может, где и прятал – к примеру, у шамана своего… К нему многие лечиться ходили. Деньги носили. Ну, так пожар был, тут все погорело, в доме, правда, кое-что сохранилось, а вот поселение выгорело. Лес теперь.
– На эти, шаманские, и жил! – закивал головой юный заместитель.
– Да чего уж! – покачал головой начальник. – Дело старое.
– И «дело» сохранилось? – шумно понюхав воздух, поинтересовался зам.
– У Котовича спроси. Он, жирный жук, все знает.
Котович был начинающим адвокатом, однако хватка у него уже тогда была как у железного капкана – несмотря на рыхлую непримечательную внешность. Юный зам сумел доказать ему, что особняком следует поинтересоваться.
– Дело того стоит… – мечтательно дышал шустрый юноша.
– А что сам-то говорит? – осторожно спрашивал Котович.
– Состояние здоровья внушает опасения, возраст-то какой! Столько сделал для страны, кто же такое выдержит? – уклончиво отвечал заботливый заместитель.
Как только появилась возможность порыться в архивах, парочка откопала все, что касалось «графа». Стало еще интереснее и, на волне этого интереса, старый партийный деятель отправился в ведомственную больницу с обширным инфарктом.
Затем он, «после долгой и продолжительной болезни» скончался, а его семейство было выселено с «незаконно занимаемой площади». Доносы были теперь не в моде, ненадежное дело, а вот здоровье подводило «старую гвардию» все чаще и чаще. И не удивительно!