P.S. Забыл сказать: господин редактор был так любезен, что потрудился выслать на мое имя аванс, а именно двадцать пять рублей, каковую сумму я намерен вручить при нашей встрече. Примите, и проч.»
Надо ли говорить, что я полетел к своему профессору как на крыльях! Раздобыв в долг денег на поездку третьим классом в один конец, я помчался в Т…, небольшой городишко на полдороге между Петербургом и Москвой.
Домик Кисловского, доставшийся ему от родителей, я нашел без труда, хоть его сложно было разглядеть из-за разросшейся сирени, в которой не было видать ничего, кроме не то террасы, не то просторного крыльца. Там, за накрытым к чаю столиком, я его и увидел. Старик изрядно сдал, похудел, еще больше поседел, но печальнее всего было то, что сидел он в кресле на колесиках, с закутанными в байковое одеяло ногами.
Профессор был не один – напротив него помещался молодой человек, вероятно, одних со мною лет, но, не в пример мне, выглядевший импозантно. Стройно сложенный, довольно упитанный, одетый чрезвычайно опрятно, даже по моде, с пушистой молодой бородкой и подкрученными усами.
– Виктор Герасимович Суханов, тоже в некотором роде мой ученик, – познакомил нас профессор, назвав и мое имя. – Приезжая на вакации, я имел удовольствие заниматься с Виктором Герасимовичем по просьбе его родителей. Теперь он кончил курс в Москве, и покамест отдыхает, набирается сил перед тем, как всерьез начать искать себе места.
Пришлось отложить начало беседы, ради которой я приехал, и обмениваться с новым знакомым замечаниями о погоде. Профессор Кисловский одобрительно кивал, похоже, соскучившись по общению, и, спохватившись, позвал:
– Прасковья Ильинична! Принесите-ка нам, голубушка, еще чего-нибудь к чаю, гости мои люди молодые, с хорошим аппетитом.
На зов хозяина из глубины домика послышалось неопределенное бурчание, и минут через десять, не раньше, выплыла монументальных размеров особа, более всего похожая на гранитную глыбу. Все, что ей принадлежало, отличалось грубостью и большими размерами: черты бледного пористого лица, руки, ноги в ботинках, подозрительно похожих на мужские, даже уши с мочками, оттянутыми круглыми дутыми сережками. Довершало сходство со скалой серое платье и серый же коленкоровый передник, пояс которого, хоть и туго повязанный, выдавал полное отсутствие талии как признака женской фигуры. Зычным голосом, тембр которого тяготел к басовым нотам, она протрубила, ставя на стол тарелку с неаппетитными на вид и тоже сероватыми пряниками: