Много времени у того, кто не участвует в жизни тел. Отрок, исключенный судьбой из мирской жизни, томится в своих оковах в поиске дела. Переход к жизни в себе происходит не добровольно, но вынужденно. Состояние несвободы, принуждение самой жизнью к размышлению есть начальное условие самопознания. Благополучная практическая, мирская жизнь есть главный враг духа. Они погибли в суете – так можно сказать про равнодушных к познанию, благополучно плывущих по реке жизни особей. Дух самопознания не рождается в благополучных особях, которых питают плоды дерева жизни, кто находится в ладу с миром. Отрок, сущий в оковах на краю земли, необходимо размышляет в своем изгнании о жизни, вечности ее и временности. Размышлять о вечности и временности – думать о смысле жизни. Быть вне жизни, вне течения реки времени – созерцать его со стороны. Необходимо быть вне жизни, чтобы она открылась тебе как предмет познания. Самопознание есть жизнь наедине с текущей вечностью, беседа с вечным Отцом.
Говоря словами Есенина, в эти годы своего духовного становления «по луне и звездам он школу проходил». Вечерами было время для неспешного созерцания ночного неба. Небо в городском центре не бывает таким звездным, как на окраине, где был родительский дом. Многие городские жители никогда, наверное, не видели такого яркого от звезд неба, какое он созерцал и впитывал в себя вечерами. На краю города, в стороне от центра небо глубокое, бездонное. Ночное звездное небо – не молчащее, но говорящее небо. Не только «звезда с звездою говорит», по выражению поэта, но и тому, кто их созерцает, звезды говорят о многом. Звездное небо есть явление мироздания. Бездонная глубина космоса зовет к себе и говорит о жизни, вечной и бесконечной. О единстве мира говорят звезды; о том, что человек не чужд, но единороден космосу, есть сын его родной. Отец небесный ждет человека в простор космоса. Небо ночное снилось ему с движением в нем таинственным, с письменами среди звезд.
Кто объяснил, как рождается мысль? Почему пробуждается мышление? Сначала подросток впитывает в себя мир в созерцании, читает книги, получает впечатления. Возможно, излишней впечатлительностью он обладал, потому что когда ложился спать, долго не мог уснуть, долго не могли утихнуть в душе впечатления дня, в том числе от прочитанных книг. Однажды, когда он уже засыпал, в уме прозвучала словно сказанная вслух фраза «пространство – фундамент». Конечно, этому определению в уме предшествовали частые созерцания звездного неба вечерами, впечатления от чтения учебника астрономии и размышления о пространстве и космических телах. «В каком смысле, – думал он, – пространство есть фундамент? Или пространство нужно понимать только как то, в чем находятся космические тела, или, кроме того, и как то, из чего они состоят, как материал тел, материю, субстрат?» Если пространство понимать только как внешнюю среду тел, не связанную с телом субстратно, как, например, воду для пловца, то невозможно понять ни природы пространства, ни природы тела, ни природы движения. Но, скорее, тело относится к пространству, как волна к воде, как сгущение, уплотнение в воде к самой воде. Тело есть активная форма, волна возникновения, а пространство – материя, субстрат, материал. Пространство при таком понимании его есть фундамент, субстанция, основа, всеобщая среда тел.