Ердин, не спрашивая о том, что делать дальше, пробежал вперёд, а за ним, выстроившись в вереницу, словно утята за уткой, последовали и остальные.
Минут через десять жёлто-синий туман стал невероятно густым. Чтобы не потеряться среди валунов, которых на пути встречалось всё больше и больше, каждому из воинов пришлось положить руку на плечо впередиидущего. Но Ердин знал своё дело – и неотступно вёл команду к реке, шум которой в тумане с каждым шагом становился слышен всё отчётливее.
– Вода, – внезапно остановившись, сообщил проводник.
– Перейти сможем? – спросил подошедший к нему Гароа и сразу же после этого спустился к реке.
– Дожди уже месяц как прошли, – отозвался Ердин. – Поток достаточно спокойный и дно ровное. Но будет по пояс или даже больше. Так что может унести. Нужна связка.
– Слышали? – командным голосом выкрикнул Гароа и, взяв конец верёвки, которую протянул ему Ердин, стал подвязывать её к ремню.
То же самое сделали и остальные. Два воина, которые несли оружие богов, подняли его над головами и, стараясь не поскользнуться на камнях, вошли в воду.
Юная Идоя всю жизнь скрывала свои рыжие волосы. В стране кедров – Юли – этот цвет считался признаком несчастья. Так, чтобы войти в город, её заставили сбрить локоны, а в стране гейзеров – Ерце – принудили надеть цепь с медальоном с отметиной зверя и демонстративно носить его поверх одежды.
Не лучше дело обстояло и в стране Лайд, которая славилась тысячью вод. Там Идое пришлось натянуть на голову чёрный берет, и лишь только оставшись одна в своей комнате, она имела право его снимать. Такую, как она, – меченую адским пламенем, – никто бы не посмел взять в жёны.
Лишь только в княжестве Бибайн к ней отнеслись со снисхождением – накормили, напоили и пристроили в монастырь, при котором был университет. В праве стать послушницей ей отказали, однако же, дав девочке кров, её усадили за стол и стали учить грамоте. В монастыре Идоя прожила с десяток лет и выучилась не только писать буквы, но ещё и охотиться. Однако же, чтобы доказать, что она – не просто готовая к оплодотворению самка, но ещё и воин, – а они всегда были в почёте и стояли по рангу выше, чем ткачи и каменщики, – Идое пришлось согласиться на испытание.
Старый монах, уже давно не видевший белого света, потому что его глубоко больные глаза уподобились оранжевым яйцам, отпуская Идое грехи, поделился с ней секретом о том, что лишь половина из тех, кто спускался в ущелье Неай, возвращались. Именно там девушке и предстояло пройти испытание.