Прогулки с Андреем Толубеевым. Записки театрального дилетанта - страница 5
Вон бежит, задыхаясь, человечек. Сквозь табачный дым я слежу за ним, я напрягаю зрение и вижу: сверкнуло сзади человечка, выстрел, он, охнув, падает навзничь, как будто острым ножом его спереди ударили в сердце. Он неподвижно лежит, и от головы растекается черная лужица. А в высоте луна, а вдали цепочкой грустные, красноватые огоньки в селении.
Всю жизнь можно было бы играть в эту игру, глядеть в страницу… А как бы фиксировать эти фигурки? Так, чтобы они не ушли уже более никуда?
И ночью однажды я решил эту волшебную камеру описать. Как же ее описать? А очень просто. Что видишь, то и пиши, а чего не видишь, писать не следует. Вот: картинка загорается, картинка расцвечивается. Она мне нравится? Чрезвычайно. Стало быть, я и пишу: картинка первая. Я вижу вечер, горит лампа. Бахрома абажура. Ноты на рояле раскрыты. Играют «Фауста». Вдруг «Фауст» смолкает, но начинает играть гитара. Кто играет? Вон он выходит из дверей с гитарой в руке. Слышу – напевает. Пишу – напевает.
Да это, оказывается, прелестная игра! Не надо ходить на вечеринки, ни в театр ходить не нужно.
Ночи три я провозился, играя с первой картинкой, и к концу этой ночи я понял, что сочиняю пьесу.
В апреле месяце, когда исчез снег со двора, первая картинка была разработана. Герои мои и двигались, и ходили, и говорили…»
В этом отрывке Михаил Афанасьевич описал свое собственное рождение – рождение Булгакова-драматурга. Оно было странным, причудливым, маловероятным, и в то же время необыкновенно точным психологически.
Так рождаются не только драматурги, но и зрители, только вместо маленькой освещенной коробочки-камеры, в которой движутся и говорят крошечные человечки – сцена театра. Она еще закрыта, но когда в зале погаснет свет и тяжелые малиновые волны занавеса поедут по сторонам, открывая декорации, сердце начинающего театрала забьется учащенно-радостно в ожидании чего-то необыкновенного, иного, с чем он еще никогда не сталкивался. Настоящий профессиональный театр я увидел очень давно. Пятнадцатилетним мальчишкой я приехал из сибирской деревни в огромный город Иркутск. Нечего и говорить, что при первом знакомстве Иркутск показался мне поистине сказочным, недаром у него есть второе имя – «жемчужина Восточной Сибири».
В старой части Иркутска – неповторимые архитектурные ансамбли Драматического театра и Театра музыкальной комедии, нарядное здание в мавританском стиле – краеведческий музей, домик декабриста Трубецкого, и, конечно, Ангара, непохожая ни на одну реку мира.