– Так уж пошло, не вспомню почему, – ответил сводник. – Может, самая первая из них была ею по паспорту? Тут важен типаж: чистая, дорогая, с кем попало не пойдет. Но в ремесле сведущая!
– Каролина была из них?
– Покойница? Да, ее прислал Игнат Власович. Приехала из Москвы впервые. И сразу поймала великого князя! Вот ловкачка…
Где и как это случилось, Донато не знал. Барышня три дня ходила на охоту и возвращалась с мелкой добычей. Согласно уговора, она отдавала хозяину номеров десятую часть заработка, и суммы были невелики. Наконец «гувернантка» отправилась в Царское Село, и там ей улыбнулась удача. Великий князь, генерал-майор, командир гвардейского полка! Денег куры не клюют. И холостой, можно особо не прятаться.
– А что за скандал вышел вчера с этой парочкой?
– Об этом вам лучше расспросить коридорного Компорези. Я не видел и не слышал. Знаю от него лишь, что какой-то офицер проник в номер, где они миловались, и нагрубил так, что князь с барышней тут же уехали.
Дальше беседа протекала в спокойном тоне. Сводник продиктовал перечень своих клиентов – явно не всех, а только тех, кого решился выдать полиции. Давить на него Путилин счел излишним; сначала надо было разобраться с убийством.
Он решил ковать железо, пока горячо, и, хотя была уже ночь, велел Шереметевскому доставить угольного торговца. И опять не в служебный кабинет, а на квартиру. Нюх подсказывал опытному бюрократу, что дело с душком, и лучше пока вести его приватно. Труп не спрячешь, о нем доложено градоначальнику. А вот от дознания хорошо бы избавиться. У Ивана Дмитриевича уже и идея появилась, как ему увильнуть в сторону.
Но допросить Корнетова ему не удалось. Шереметевский явился в контору поставщика «гувернанток» и нашел там два трупа: кассира и самого хозяина. Оба были убиты ударами ножа в сердце, весьма профессионально. Трупы были еще теплые…
Утром в кабинете министра внутренних дел графа Толстого собрались важные люди. Дмитрий Андреевич приходил на службу раньше всех в столице – в семь он уже работал за письменным столом, на котором никогда не оставлял ни одной бумаги (это было предметом особой гордости министра). Здоровье Толстого угасало, он все больше и больше напоминал живой труп. Граф давно никуда не ездил, посылая вместо себя одного из трех своих товарищей