На следующий день они снова встретились, но никак не могли друг с другом побеседовать – они говорили на разных языках, от чего им обоим стало немного грустно.
В то утро головастик задал вопрос, от которого все лягушки заквакали и подняли его на смех: «Вот умора! Где ты слышал, чтобы достопочтенные жители болота спрашивали о дружбе с гусеницей?! Нет, тебе очень вредно подолгу находиться на берегу – ты просто перегрелся на солнцепёке и болтаешь всякую ерунду. Она же такая уродина! Да ты и на себя погляди, недоросток, все головастики уже выросли и превратились в лягушек, а ты… Не дружбу с гусеницами надо водить, а есть их – они такие вкусные».
Этот разговор услышала добрая фея – она в то время пролетала мимо, и ей стало стыдно за такие слова.
И вот, когда гусеница снова пришла навестить своего дружка, фея села на травинку рядом и сказала: «Не печальтесь, мои дорогие, я научу вас языку добра». Она заиграла на своей волшебной флейте, и от её мелодии вдруг стало хорошо и приятно.
– Не смотрите, что вы такие разные, главное – по-доброму относиться друг к другу, стараться понять, что чувствует твой дружок. Это – величайшая из благодетелей, – сказала фея, и от этих слов гусеница и головастик действительно начали понимать незнакомый до этого язык. Даже когда фея улетела по своим делам, они всё ещё говорили и говорили о том, как замечательно находить новых друзей, как прекрасен мир, как здорово быть вместе.
Прошло ещё какое-то время, и к излюбленному месту на берегу прилетела прекрасная бабочка – это гусеница, следуя закону природы, стала такой красивой и изящной. Она надеялась встретить там головастика, но каково было её изумление, когда вместо него увидела необыкновенной красоты грациозного лягушонка. Спинка у него была нежно-зелёная, с двумя коричневыми полосками, брюшко – белее белого, а глаза – золотистые, как цветок одуванчика, лапки его были тонкие, стройные и сильные. И хотя они так изменились за последнее время, бабочка и лягушонок не позабыли языка, которому научила их фея.
Лягушонок надул свой мешочек и заквакал, но не так, как это делают другие лягушки: ква-ква-ква. Он запомнил мелодию флейты, и, добавив в неё своей фантазии, сочинил песню с тонкими переливами и трелью, от чего песня была то грустная, а то такая весёлая. Временами в ней слышался шум дождя, шелест листвы, стрекотание кузнечиков и дуновение утреннего ветерка. И хотя обычные бабочки не различают звуков, его подруга слышала мелодию своим чутким сердцем.