Когда они появлялись где-то вместе, окружающие отчетливо слышали потрескивание электрических разрядов, исходившее от влюбленных. В стране бушевала гиперинфляция, на аспирантскую стипендию и преподавательские приработки в месяц можно было купить лишь пару бутербродов, но Жан с Марьяной, кажется, ничего этого не видели. Отрезвление пришло как раз в тот момент, когда Тристан, так сказать, решил сделать Изольде предложение.
Этот период совпал со странными изменениями в облике Жана. Жених, и без того не обремененный весом, стал худеть на глазах, постоянно температурить, его рвало при каждом неудобном, в общем-то, случае. Поначалу списывали на грипп и прочие шалости, Жан утверждал, что просто тает от любви. Все это длилось до тех пор, пока возлюбленная пинками не притащила Жана на полное обследование. Когда смысл анамнеза дошел до Марьяны, ее отбросило к стенке. Лейкемия, острая форма, причины не вполне ясны, но скорее всего следствие проживания Жана в одном закрытом городке, куда судьба забросила его семью. Прогноз – месяца три, максимум полгода…
Факультетское сообщество разделилось на две неравные части – одни жалели Жана, другие – Марьяну. Жан что-то проблеял о необходимости подождать, Марьяна настояла на том, чтобы быстрее подать заявление в загс. Узнав об этом, сердобольное университетское начальство решило образумить строптивую красавицу в лучших традициях советских партхозактивов. Марьяна была призвана в кабинет первого проректора, по совместительству друга отца, знавшего Марьяну с детства. Там уже восседали председатель профсоюзной организации, декан факультета и легендарная начальница отдела кадров Ануш Георгиевна.
Проректор, Григорий Павлович, повел задушевные разговоры о том, что сейчас не стоит торопиться с браком. Мы, дескать, все знаем и любим Ванечку, нашу восходящую (здесь председатель профкома и декан закашлялись) звезду, но ситуация неоднозначная, торопиться не стоит. Выслушав тираду, Марьяна с деланым простодушием спросила:
– Почему?
Исчерпав аргументы, проректор не выдержал и деликатно напомнил:
– Ну ты же знаешь, что ему дают максимум полгода?
Как потом взахлеб рассказывали участники этой сюрреалистической встречи, Марьяна встала и, глядя проректору прямо в лицо, свистящим голосом отчеканила:
– Большое спасибо, Григорий Павлович, за заботу, но я бы порекомендовала Вам пойти с Вашими советами на хер. Хоть полгода – но мои!