И в эту секунду Бирку показалось, что тот всё же преувеличил факт, что смог соскочить с дури, потому как сейчас он вновь стал похож на того Дарика, который с энтузиазмом нёс горячечный бред.
– Ты, чёрт возьми, в пацифисты записался, что ли? И почему же тогда сдал её, святоша, если сейчас так рассуждаешь? – рявкнул Бирк, желая остановить этот поток.
– Тогда ещё из головы наркота не выветрилась. Да и привык я выполнять приказы. Это позже у меня появилось много времени на программе поразмыслить над прошлым, понять, сколько дел мы наворотили, Бирк.
– То есть ты, наконец, смог посидеть кружочком с такими же нариками, как ты, и излить им душу, – ядовито заржал Бирк.
– Заткнись! – теперь стало явно видно, что Дарик уже еле сдерживается. – Ты ничего не понимаешь!
– А что тут понимать? – искренне удивился Рамен. – Ты резал народец за наркоту, а тут вдруг осенило, что дело это было не богоугодное, и у тебя нет должного оправдания своим поступкам, а вот у баронессы, оказывается, есть.
– Ты и сам не во имя и во благо это делал! – рявкнул зло Дарик.
– А я и не прикрываюсь красивыми речами. Может, ты и правильно говоришь, но рядовые американцы мне ближе, чем какие-то африканцы. У неё должен был быть другой способ отомстить за свою семью, – упрямо процедил сквозь зубы Бирк.
Конечно, в чём-то Джеймс был прав, но хотелось верить во что-то святое, например, в непогрешимость США.
– Упёртый баран, – констатировал Дарик. – Сходишь завтра вечером к ней и скажешь, что я ещё не уверен в том, что хочу отдать цветы миндаля именно ей.
– Я тебе не мальчик на побегушках! – Бирк хотел сказать это зло, но лицо незнакомки некстати всплыло перед ним, и в итоге его голос позорно сорвался. – Позвони ей, чего зря ходить?
– Нет! Сам знаешь, телефоны – вещь ненадёжная. Так что, сходишь, – заявил Дарик категорическим тоном.