Уже совсем стемнело, когда калитка наконец скрипнула. За сердобольным солдатом следовал высокий мужчина крепкого телосложения, одетый в ту же форму, что и остальные, но его лицо не скрывала маска.
Незнакомец что-то буркнул караульным и приблизился ко мне уверенным шагом. Я наконец рассмотрел новое действующее лицо во всей этой нелепой комедии положений. Навскидку мужчина был чуть старше тридцати. Его широко посаженные глаза, казавшиеся черными в мареве фонарей, осматривали меня с интересом, но без брезгливости. Чертами лица незнакомец не походил на коренного жителя Нарама. Думаю, его родиной были исторические земли Белоярской империи.
Глядя на гладко выбритый подбородок мужчины, я поймал себя на чувстве черной зависти. Мое лицо под отросшей щетиной противно чесалось уже несколько дней, и я неосторожно разодрал кожу до ран.
– Так это ты просишь убежища? – у незнакомца оказался на удивление зычный голос. Командирский, я бы сказал.
Мне ничего не оставалось, кроме как коротко кивнуть.
– Обыщите его и проведите в мой кабинет, – распорядился он. – Веревки пока не снимайте.
С этими словами мужчина устремился обратно. Наверняка это и был тот самый Беркут, к которому мы направлялись. Кстати, почему именно Беркут?
Солдаты тщательно обыскали меня и мой вещевой мешок с нехитрыми пожитками. Швырнув его мне обратно, подтолкнули к калитке. Привратники потеряли к нам всякий интерес.
Мы миновали ворота и очутились перед большим плацем, за которым каменным изваянием расположился двухэтажный дом, окруженный четырьмя башнями с остроконечными крышами. Наверняка это и было жилище наместницы. Удивительно! Я-то ожидал увидеть склеп!
Слева и справа от плаца тоже ютились здания, но архитектура их была попроще и поскромней. Все три дома утопали в зелени, будто в бескрайнем шелестящем море: пышные розарии, аккуратно постриженные кустарники, кипарисы, острыми пиками тянущиеся к небу. Поместье наместницы воеводы поражало жизнью и ее проявлениями.
Плац не пустовал. По нему то и дело сновали люди в той же коричневой форме, но ни на ком из них не было масок. Из дома наместницы выпорхнули две девушки в длинных рубахах, одинаковых вышитых передниках и аккуратных тюбетейках. Они над чем-то хихикали, провожая взглядами проходивших мимо солдат. Жизнь внутри массивных стен кипела и шкворчала, а я был чужд этой суете. Все здесь вызывало отторжение, приправленное несчастливыми детскими воспоминаниями о Нараме и его жителях.