Он остановил машину возле женщины, она несуетливо наклонилась к наполовину открытому стеклу дверцы, глянула быстро, спокойно и с достоинством, тут же отвела глаза чуть в сторону и сказала по-русски:
– Вы в Грозный?
Айдамир молча кивнул.
– Подбросите? – не обрадовано и не заискивающе, а все так же отстраненно спросила она, и добавила, поскольку он не отвечал: – Сын у меня там. Малыш еще. И родители…
Он снова молча кивнул – отвечать теперь по-чеченски счел не вполне удобным, а по-русски не хотелось. Она аккуратно, не глядя на него, открыла дверцу, села, опустив глаза, на сиденье рядом с ним, положила пластиковый пакет с какими-то немногими вещами себе на колени, без излишнего усердия захлопнула дверцу, и он, тронув машину с места, осознал, что эта женщина-вдова не старше двадцати пяти лет в профиль очень похожа на восемнадцатилетнюю Зазу, которая теперь и уже давно была женой его лучшего и теперь уже единственного друга Вахи, к которому он сейчас ехал; в багажнике машины лежал полотняный мешок с молчаливыми курами и стояла кошелка с яйцами – Айбика, уже более десяти лет продолжавшая втихую ревновать его к Зазе, каждый раз, когда он ехал в Грозный, всегда что-нибудь да находила для подарка…
На куртке у попутчицы не было никаких ни надписей, ни знаков, указывающих на ее принадлежность к той или иной международной гуманитарной организации, которых, как он слышал, в республике работало не менее пяти, однако все прояснилось на первом же блокпосту за Шали – женщина подала подошедшему солдату вместе с паспортом пластиковую карточку с цветной фотографией в левом углу и эмблемой Датского Совета по беженцам – красный прямоугольник с белой петлеобразной стрелкой – в правом. Солдат привычно забрал из паспорта Айдамира заранее вложенную туда десятку – негласную таксу за проезд – машину досматривать не стал, молча вернул обоим документы и лениво махнул рукой: «Проезжай…».
Выехав на федеральную трассу Баку-Ростов, Айдамир свернул влево и прибавил скорость – асфальт дороги здесь не был разбит реактивными снарядами с вертолетов, как в районе Алхан-Юрта, да и встречные машины были крайне редки, а попутных, со стороны Гудермеса, вообще не наблюдалось. По обе стороны дороги все так же чернели осенней пустотой поля, а впереди и справа, еще в отдалении, темнела пока еще только серая полоска густого смога над Грозным от горящих возле Старопромысловского района города нефтяных вышек.