– Чудовище! – Вырвалась. Ее знобило. Она держалась на ногах только благодаря горячке, захлебывалась брезгливостью, сдерживала позывы рвоты и рычала. – Умру, но не стану твоей бесправной, зомбированной собственностью!
Попятилась. Поймал, охрип, проталкивая через сужающееся горло жалкое:
– Ты дала мне шанс. Вспомни…
– Твоя Камилла умерла. Я не она! – плеснула в лицо, словно кислотой и тут же потеряла силы. Перед глазами все поплыло. Меня било отдачей, рубило ее запретом. Действуя на инстинктах, обвился коконом вокруг своего сокровища. Она сжалась затравленным зверьком в кольцах гигантской анаконды и захлебнулась беззащитным всхлипом. – Не прикасайся. Слышишь? Ненавижу…
Мгновенно перевоплотился человеком, и меня повело. Упасть не позволили. Мелькнули осеняющие крылья херувима. Ее перехватил мой старший друг, соратник Илия. Меня оттеснили двое. Я ждал их как родных. Для Камиллы они числились реабилитологами: психолог Артем Зорин и ее лечащий врач, нейрохирург Джорж Принц. Я же видел их сущность – ангелы-хранители, благодаря которым она выжила и до сих пор дышала. Без меня.
Уже который час одичавшим ящером я метался перед закрытой дверью нашей спальни, снова под запретом, осужденный, изолированный.
Очухался, когда поскользнулся на собственной крови: «Натекло…», – рваные раны оборотней до сих пор сочились. Чертыхаясь, отправился к бару.
В доме было темно и тихо. Максим с собакой уехали к Бригам, отвлекая на себя грозных педагогов. Бывший гибрид под личиной доктора отслеживал каждый вдох своей пациентки. Где-то там остались оборотни, за стеной охранной аномалии огрызались бесы, но особняк Гордонов превратился в крепость и числился неприкосновенным субъектом Неба1. Сам поселок стал зоной демаркации2.
Соорудив нехитрый тампонаж из кухонного полотенца, я всматривался в аномальное северное сияние над темным садом и давился коньяком. Илия встал за спиной. Рядом воплотился второй хранитель – ее душеповеренный «таксист» Артем и, выражая негласную поддержку, похлопал меня по плечу:
– У тебя остались сутки, чтобы подготовиться к откату.
– Думаю, это меньшая проблема. – Запинающимися ногами я подорвался к ее телефону, открыл почтовую программу. Тринадцать писем с темой «Я». Рука дрогнула, я осел мимо табурета, теряя телефон. – Она проснется и… Это все, что она будет помнить обо мне.