Энни взяла ломоть хлеба с тарелки и, отломив щедрый кусок, дала кошке, которая караулила поблизости. Кошка, жадно схватив хлеб, убежала в угол и принялась есть, урча и посматривая по сторонам. Хозяйка поджала губы, но ничего не сказала.
Через какое-то время неприметная дверь рядом с кухней отворилась, и оттуда выполз чумазый малыш. За ним, пошатываясь, шел второй в коротенькой рубашке, не прикрывавшей попку. Увидев кошку, младший издал радостный крик и сменил направление, взяв курс на нее. Пыхтя и быстро переставляя конечности, он мигом оказался рядом с кошкой и, усевшись, вцепился в ее хвост, а другой рукой вырывал хлеб из ее пасти.
Энни хотела подскочить к нему, но была остановлена его матерью:
– Сидите, а то платье замараете.
Малыш тем временем счастливо слюнявил беззубым ртом горбушку, отнятую у кошки.
– Но он ест хлеб, который ела кошка, – возмутилась Эниана.
– Пусть ест. Он его добыл, – пожала плечами хозяйка.
Поелозив хлеб по набухшим деснам, ребенок протянул обслюнявленную корку брату, тот запихнул ее целиком за щеку.
С нехитрым завтраком путешественники расправились быстро. Энни неотрывно смотрела на малышей, тогда как их матери, казалось, не было никакого дела до них. Хозяйка протирала столы, поливала чахлые цветы в кадках и искоса поглядывала на гостей.
Как только Джером поднялся с лавки, она тут же подскочила к нему и озвучила плату за постой.
– Да это грабеж! – возмутился Джером. – Даже в Париже можно найти дешевле.
– Вот и останавливались бы в Париже, – отрезала хозяйка. – Я вам на уступки пошла, крышу над головой предоставила, – она загнула узловатый палец, – белье чистое дала, – загнула второй. – Ужин вкусный приготовила, – загнула третий.
– Положим, что не такой уж вкусный, – парировал Джером.
– Завтрак, в конце концов.
– Плачу ровно половину от того, что просите, ни единым су больше, – вмешался Кристиан.
– Ну вы и жмот, – прошипела еле слышно Энни, а хозяйка всплеснула руками и упала на лавку.
– Господин герцог, даже если цена кажется вам слегка завышенной… – Энни взяла на себя роль посредника.
– Не слегка, мадемуазель.
– Даже если цена кажется вам завышенной, – продолжила Эниана, – вы могли бы из человеколюбия оплатить столько, сколько просит эта бедная женщина. Тем более ее муж болезный, – Энни вспомнила храпящего на столе пропойцу, – очень болезный.