Закрывала она глаза ладонями. От картин, нарисованных у неё в воображении своими более опытными (в таких делах) подругами. Но она не умела лгать. Тем более – ему!
Пока Гиппомен в это самое время привязывал к стулу свою жертву и затем его избивал. Выпытывая: «Где именно ты спрятал свои сокровища?» Которыми он уже сверкал в её глазах. Лучами счастья! И когда получил желаемое…
Был тут же пойман «по горячим следам». На теле жертвы. Прямо в поезде. Его снова закрыли в монастырь и дали ещё больший срок. Уверяя Аталанту по телефону, что всё это он делал исключительно ради неё:
– Любимой!
Так что Фетида и Афродита, да и Пандора, до которой я всё никак не доберусь, в один голос наперебой уговаривали Аталанту перестать уже его бояться.
– То есть? – спрашивала та, внутренне сокращаясь. Чуя подвох. Именно этим местом. Которое уже успело расслабиться и не желало вновь собирать «секретные материалы», ухудшающие карму её кормы.
– То есть найди себе нормального парня! – голосили они. – Более непоседливого!
– Но – зачем? – не понимала она.
Ведь она уже столько лет его ждала. И уже привыкла за три предыдущих года только ждать и надеяться на всё самое-самое лучшее. И светлое. И делать ему постоянные подношения: «подгоны» в монастырь. То сапоги купить на чужую ногу, то ещё кому чего. Ведь он уверял её по телефону, что он вовсе не чёрт, как смеялись над ней подружки, а они там и вправду между собой обмениваются.
– Давай, я пришлю всё-всё, что тебе нужно. Но – именно тебе.
– Но мне же нужно думать ещё и о других! – возражал Гиппомен. – Чтобы все тут меня уважали.
И Аталанта шла ему на уступки. И – на почту. Чувствуя огромную социальную ответственность. Перед этим недотёпой. Хотя и – невероятно крутым! Как ей казалось. Ведь Гиппомен постоянно угрожал ей по телефону, что как только выйдет («Если вообще выйдет», – смеялись над ней подружки), то непременно зарежет и её и того, с кем она начнёт ему изменять. Мне, мол, уже терять нечего. Тогда. Мы оба – в твоих руках! И лишь подчёркивал свою зависимость от её подгонов, без которых ему в мужском монастыре будет так тяжко… Давя на слезу. Трепетно и нежно культивируя в ней «Чувство Собственной Важности».
Но Аталанта не читала Кастанеду и ещё не знала о том, что это плохо.
– Для тебя же самой! – уверял её Ганеша. Советуя его почитать. Как почитал он его и сам. Хотя, открывал редко. В этом хламе для себя что-то новое. В основном, для других.