Смена движений пальцами успокаивала и волшебным образом выполняла свои функции. С каждым днем ум Леси прояснялся. И наконец прояснился до такой степени, что она перечитала последние главы «Палача» и почти простила обидчиков, понимая, что заставить людей как-то по-иному к ней относиться не может, зато может уговорить себя спокойно относиться к их поступкам. Ключевое слово – почти.
В это время произошло еще одно событие. Приехали гомельские, они же фермеры из Гомельской области. Их было трое. И они владели самым навороченным катером, яхтой, несколькими квадроциклами, гидроциклами и поговаривали, что внутри эллинга у них есть сауна, бассейн и огромный камин. Странные были эти гомельские, выглядели, как БОМжи, жили вместе. Иногда к ним приезжали четверо детей самого старшего. Ходили слухи, что гомельские двоюродные братья. Тот, чьи дети приезжали, был вдовцом после неудачно сложившегося брака. Ссоры и скандалы в этом браке закончились смертью жены, разбившейся одной зимней ночью на лысой резине на «Оке»*по дороге из города на ферму. Машина потеряла управление и заехала под КАМАЗ, перемоловший и жену, и машину, словно мясорубка. Почему женщина в XXI веке ездила на допотопном автомобильчике, многие задавались вопросом. Опять же ходили слухи, что фермер был жутко скуп. Но слухи опровергались застольями, которые старший гомельский закатывал почти ежедневно, приглашая всех желающих разделить с ним трапезу. Двое других братьев женаты не были. Дети старшего, к слову, были воспитанными и спокойными. Ими вроде как занималась сестра покойной жены, пока не сложившая личную жизнь. Поговаривали, что она состояла в любовной связи с бывшим свояком. Но это были ничем не подкрепленные догадки обывателей. Сестру эту никто не видел. А фермеры о ней не распространялись. Информацию нашептал Лесе в ухо пьяный Казик на барбекю, куда ее впервые пригласили как раз те самые гомельские по просьбе Казика.
Леся выпила лишнего, это ей помогло немного расслабиться, и когда Казик запел, она пошла танцевать, приглашая по очереди к себе в пару каждого фермера. После этого Казик за руку утащил ее в уборную, где стал шипеть, что гомельские на ней никогда не женятся, потом вытащил изо рта длинный в рытвинах язык и стал им вращать у Леси перед носом. Будучи девушкой приличной и, вроде как, из приличной семьи, она не сразу сообразила, что так он напрашивается на поцелуй, а когда сообразила, выскочила наружу и ретировалась к себе, не попрощавшись.