После обеда, поставив коляску к другим коляскам, под присмотр мамочек, я пошла звонить Генке, готовая прямо сейчас бежать к нему на второй этаж. Никто не взял трубку, моему разочарованию не было предела. Это обозначало либо то, что Генки действительно нет дома, либо то, что он отключил телефон, и кувыркается с какой нибудь любашкой. За два часа я ему позвонила раз восемь, не было ни ответа ни привета. А я за это время превратилась в буржуйку на морозе. Если бы ко мне прикоснулся какой нить мужик, он бы обжегся.
Можно было конечно заглянуть к Галке, но был риск встретить там Витькиных друганов, Генку или Вовку. И если бы так случилось, то не успела бы я выйти из Галкиной квартиры, Витька бы уже об этом знал, а я огреблась бы по полной программе. Поэтому я старалась даже не думать в ту сторону. Я сидела с мамочками, качала коляску с Ольгой и думала, как потушить внутренний пожар. Ещё через пару часов, устав слушать длинные гудки на Генкином телефоне, я решилась позвонить бывшей свекровке.
Валентины Александровны дома не было, со мной говорила Елизавета Константиновна. С ней было проще, Генка был её любимым внуком, и о нем с ней можно было говорить вечно. Поэтому я не стала делать реверансов, а напрямую спросила, а где Геннадий, мать его? На этот вопрос бабушка по простому ответила, что Генки дома нет уже неделю, видимо какая то тётенька приголубила, поэтому скорее всего он появится только тогда, когда либо ему надоест новая зазноба, либо она его выгонит. Я попрощалась с Елизаветой Константиновной и положила трубку. Мои надежды рухнули!
И что теперь делать? Ведь все внутри шкворчит и шевелится! Делать что то запретное в собственном дворе не стоит, все станет явным, Витька же теперь здесь живёт! Генки нет, и как жить дальше? Ведь тот, кто спит со мной в одной постели, не интересуется женщинами, совсем! Слава богу, что проснулась Оля, и сообщила о том, что она хочет есть. Я попрощалась с мамочками-соседками и пошла домой, кормить дочь и глушить свою ненасытную плоть. Ольга высосала две титьки и уснула. Теперь осталось усыпить себя и свои срамные мысли.
В этом, как всегда помогла водка, 100 граммов. И даже когда я засыпала, я все равно думала о мужиках, о том, как я хочу в мужские объятия, о том как здорово эти мужики умеют обнимать женщин. Но среди тех мужиков почему то не было моего мужа. Потому что он был не мужик. Но я боялась признаться себе в этом.