– Ви слышали, – сказал он, возвращаясь к столу, – что сказал Борис Михайлович. А он у нас очень грамотный специалист в военном деле. Товарищ Берия, – Сталин бросил взгляд в сторону Лаврентия, – товарищ Берия несколько излишне… оптимистично отнесся к оценке известных вам обстоятельств… Он не специалист.
– Но, товарищ Сталин! – не выдержал пришелец. – Ведь мы!…
– Не будьте так настойчивы, товарищ Алекс, – перебил его Сталин. – Ми очень внимательно выслушали ваш… рассказ. Товарищ Берия проверил все ваши обстоятельства… какие смог проверить. У нас нет сомнения в ваших словах и в вашем желании помочь Советскому Союзу в его борьбе. Центральный Комитет Коммунистической партии большевиков высоко оценит полученную от вас информацию. Но лучшее, что на данный момент мы можем предпринять на основе ваших данных, – это не предпринимать никаких действий. Вам понятно, почему?
– Нет… – удивленно ответил пришелец.
Сталин помолчал, ожидая еще каких-нибудь слов, потом заговорил снова:
– Скажите… товарищ Алекс… Что можно сделать на основе ваших сведений?
Алекс бросил взгляд в сторону Шапошникова, уже переставшего разглядывать карту. Потом снова посмотрел на Сталина.
– На основе имеющихся данных, – сказал он упрямо, – можно хотя бы построить нормальную оборону Москвы!
– Очень хорошо, товарищ Алекс, – Сталин кивнул, – можно построить оборону Москвы. И выиграть это сражение с большим эффектом, чем… это известно вам. Так?
– Ну, так…
– Следовательно, это изменит стратегическую обстановку на всем центральном направлении. И как следствие – на остальных фронтах тоже. Так?
– Да… – признал Алекс, начав понимать, к чему клонит вождь.
– А это означает, – продолжил Сталин, – что изменятся и исходные условия для всех последующих операций войны. И все события на ней пойдут уже не так. И значит то, что нанесено у вас на картах на сорок второй, сорок третий и сорок четвертый годы, перестанет соответствовать действительности. И зачем тогда нам такие карты? Если же мы не станем вносить никаких изменений – да Борис Михайлович и сказал уже, что реально такой возможности у нас нет, – у нас будет в распоряжении некий эталон, по которому мы сможем сверять ход боевых действий. Чтобы, по крайней мере, не отклоняться от него, иначе, как я понимаю, все происходящее вообще пойдет вразрез с марксовой теорией исторического материализма. А мне бы этого, как материалисту, не хотелось.