– Нисколько не будет,– ответил ему Георгий.– Я уже получил телеграмму.
– Какое счастье! Это прямо таки счастье!– воскликнул Капеланц.– Теперь жители города могут спать спокойно! Георгий Барибаса получил таки телеграмму!
Его дверь захлопнулась. Следом за ней захлопнулась дверь справа.
Георгий вернулся в квартиру.
Ложиться спать не имело уже смысла, и достав из ушей вату, он направился в ванную. Там он ещё раз перечитал текст телеграммы.
“ВЕРЮ НАДЕЮСЬ ЖДУ” Без подписи.
Всё верно.
“Если бы мы не затыкали уши, то не орали бы так на лестничных площадках”,– подумал он.– “Но от кого же она всё-таки?”
Отправлена из Москвы, а значит, и ехать, согласно тексту, ему надлежит в Москву.
В Москве он никогда раньше не был, и вообще никогда не выезжал из города, за исключением разве что поездок на море и в Польшу.
Теперь же путь предстоял далековатый, а если это чей-нибудь розыгрыш, то предстояло ехать ещё и обратно.
Он попытался вспомнить, кто мог так подшутить над ним, да ещё из Москвы, но неожиданно разволновался, и думать стало трудно. Он никак не мог сосредоточиться. Как будто, разгадка была где-то близко, совсем близко и вот сейчас он ухватит её…
Надо вспомнить, всё последовательно вспомнить, спокойно и не торопясь, как спокойно говорила с ним эта женщина-почтальон.
Женщина…
Если вспоминать последовательно, то двадцать шесть лет назад он появился на свет в роддоме, что в двухэтажном немецком особняке на улице сержанта Мишина. Потом детский сад, в другом немецком особняке, а вот здание школы было уже советской постройки.
Потом институт. Поговаривали, что прежде в этом здании находилось Гестапо, и на месте столовой в подвале, была пыточная камера. Пытки продолжались здесь и теперь, только уже не в столовой, а в клетушках аудиторий, где всегда было тесно и душно, а зимой ещё и холодно.
Но кончилось, наконец, и это, и сжимая в руке диплом как теперь телеграмму, он вышел из институтских стен на свежий ветер простора площади Победы, бывшей Ганзейской, бывшей Адольфа Гитлера. Было солнечно, как и сегодня, только самолёты тогда не летали. А впрочем, может быть, и летали, вспомнить это уже невозможно – слишком много было в тот день выпито. Пиво пили в парке отдыха на месте бывшего кладбища Луизвалль.
Потом он устроился на работу бухгалтером и довольно скоро стал главным бухгалтером фирмы, а потом она разорилась, и он работал уже на другой фирме, но канула и она, и он снова работал главным бухгалтером. Фирмы в то время разорялись часто. Между тем он обзавёлся этой квартирой и даже было женился, но быстро опомнился и развёлся.